Царство. 1958–1960

8 января, четверг. Москва, Ленинские горы, дом 40, особняк Хрущёва

Сергей вошёл в столовую и сел перед отцом, который доедал завтрак.

— Привет, пап!

— Что-то ты рано сегодня, воскресенье, поспал бы.

— Я теперь рано встаю.

— Это хорошо, с утра голова светлая. Пойдешь со мной гулять?

— Пойду.

— Сейчас эту чёртову овсянку домучаю! — Никита Сергеевич с отвращением посмотрел на тарелку. — Мать меня кашей извести хочет!

— Зато похудеешь.

— Похудею, похудею! — ковыряя кашу ложкой, ворчал отец.

— Я, пап, тебе про Челомея хотел сказать. Про моего главного конструктора. Он разработал прекрасную ракету, способную стрелять с колёс.

— А где у ракеты колеса? — не понял Хрущёв.

— На автомобиле колёса. К тягачу цепляется платформа, на которой крепится ракета, эта платформа одновременно является и пусковой установкой. Машина с такой платформой может ехать куда угодно. Вот и получилась передвижная ракетная установка. С-5 несёт заряд вдвое мощнее прежнего, а скоро будет втрое мощнее, и летит она теперь дальше, и скорость развивает сумасшедшую. Заправляют её керосином. С керосином, папа, никакой головной боли, это тебе не кислота, и не сжиженный кислород.

— Странно, что мне про успехи Челомея не говорили!

— Не говорили потому, что наше КБ относится к авиапрому, военные от нас отбрыкиваются, Неделин сосредоточился на крылатых ракетах Микояна, а они, пап, прошлый век!

— Это ты зря говоришь, Артем Иванович по ракетам спец!

— Челомей не хуже!

— Позвоню маршалу Варенцову, скажу, чтоб тебя с Челомеем принял, разобрался.

Главный маршал Варенцов был командующим артиллерийскими войсками.

— А ну, эту кашу! — Никита Сергеевич сдернул с груди белоснежную салфетку, которую всякий раз повязывал на шею, чтобы не перепачкаться. — Что, сыночек, погуляем?