Царство. 1958–1960

26 марта, четверг. Москва, Кремль, зал заседаний Президиума ЦК

На Президиуме ЦК обсуждались вопросы о созыве очередного Пленума и его повестке, потом перешли к вопросам по ракетной технике, отметили, что лучшие показатели даёт Янгель, говорили о зенитных ракетах Челомея, отдельно остановились на оборудовании стартовых площадок, после обсудили производство гироскопов — решили создать дополнительно 2–3 конструкторских бюро. Наконец всё, что значилось в повестке дня, обсудили, приняли надлежащие решения, вернее целиком одобрили предложения, высказанные Первым Секретарём, но Хрущёв заседание не закрыл, члены Президиума Центрального Комитета сидели и смотрели на председательствующего. Хрущёв недовольно взглянул на Леонида Ильича.

— Вот вы с Кириленко учудили, два дурака! Зачем панику устроили, карантины навели? В Свердловске люди от страха трясутся, в Мурманске трясутся! — крутил пальцем у виска Никита Сергеевич. — Это ж надо, до такой ахинеи додуматься, всех переполошить!

Брежнев сделал недоумевающее лицо:

— Про что спрашиваете, Никита Сергеевич?

— Про что спрашиваю?! — покраснел от возбуждения Хрущёв. — Кто эпидемию на Урале выдумал? Я?! Кто людей на три недели в карантин запер?!

— Были подозрения на смертоносный вирус, мы с Кириленко правильно среагировали, — невозмутимо отвечал Брежнев.

— Какой ещё вирус?!

— Велись испытания, Никита Сергеевич, люди погибли, студенты. Потом патологоанатомы, кто их резал, умерли. Мы перестраховались, что тут плохого? — пожал плечами Леонид Ильич.

Хрущёв успокоился, сел на место, до этого он вскочил и, размахивая руками, стал ходить вдоль стола.

— Трагические случаи произошли, а ясности по ним не было, вот я и решил всех под карантин, чтоб убедиться, либо есть опасность, либо нет.

— А если б была болезнь? — вступил в разговор Козлов.

— Были приняты жёсткие меры, чтобы пресечь её распространение! — резко отозвался Брежнев. — А кто-то дал распоряжение, и в карантинную зону ворвались десятки людей! А если б в самом деле был вирус, тогда как? — перешёл в атаку Леонид Ильич. — Есть болезни, которые распространяются моментально! Вам, Фрол Романович, наговорили всякого и большей частью в заблуждение ввели. Вы, конечно, в такой ситуации правильно среагировали — действовать! — уже миролюбиво добавил Секретарь ЦК и, обращаясь к Хрущёву, продолжал: — Мы, Никита Сергеевич, вас ни в коем случае по пустякам беспокоить не можем, вон у вас сколько дел! Если каждый настроится к вам ходить, что будет? Чёрте что будет!

Хрущёв смотрел уже по-доброму, ласково, но Козлов не хотел уступать, он чувствовал себя сильнее, чем Брежнев.

— Речь шла о страшной эпидемии, которая могла бы тысячами косить! С подобным явлением должно бороться государство, а не отдельные личности! Повезло, что обошлось, а если бы нет? Если б действительно существовал вирус?!

— Да угомонись, Фрол! — отмахнулся Никита Сергеевич.

— А если б, Никита Сергеевич, это сделали американцы, если б они нам дрянь подбросили?!

Упоминание об американцах сработало, вывело Хрущёва из состояния умиротворения, глаза его блеснули.

— Халатно поступил, Леонид! — жёстко проговорил он.

— Ни о каком бактериологическом оружии американцев не было речи, такое с самого начала было исключено, — оправдывался Брежнев. — Несколько раз я говорил с Неделиным и знал об испытании секретной ракеты с газами. Действие этих газов на живой организм и проверялось, газ испытывали на овцах, но получилось так, что под удар попали студенты.

— Ну с чего ты взял, что они погибли от нашей ракеты? С чего? — выкрикнул Никита Сергеевич. — Какое отношение они к тем испытаниям имели?! А ты какое имел?!

— Я не имел, я случайно узнал, когда поговорил с Неделиным. Маршал мне информацию дал.

— Маршал тебе наплёл не пойми чего!

— Туда должна была ракета с газами попасть и попала!

— С какими газами? Куда попасть? Что она, твоя ракета, с глазами, в палатку целилась? Угодила куда-то за пятьдесят или за сто пятьдесят километров, а ты — студенты! Студенты умерли от переохлаждения, замёрзли, налопались хрен чего, а теперь мы виноваты! Мы их туда послали? Не мы! Сами пошли, а мы отвечай!

— Неделин сказал: куда целились, туда и попали. В горах девять человек с ума сошли и замерзли.

Хрущёв от раздражения захлебнулся, не мог уже спокойно говорить:

— Сядь и молчи, паникёр! Вы на него посмотрите! Врёт и не краснеет!

— Я, Никита Сергеевич, расследование провёл.

— Чего?! — уставился на подчинённого Первый. — Сыщик выискался! Иди грибы в лесу ищи, а то — расследование! Панику навёл. Я для всех, чтоб было понятно, расскажу. В Свердловской области действительно шли испытания оружия, прошли они успешно, а поблизости замерзли студенты-туристы. У них действительно был турклуб, и они по горам лазали. Сейчас этот чертов турклуб закрыли! Брежнев как-то про эти смерти прознал, и чтоб себе очки заработать, стал указания раздавать!

При этих хрущёвских словах Фрол Козлов принялся удовлетворённо кивать, мол, так оно и есть!

— И стал Брежнев, как он сам тут выразился, расследовать, — продолжал лютовать Хрущёв. — Кириленко взбаламутил, Неделина звонками замучил и раздул целую эпопею! А они перепились и замерзли, и ничего больше! Откуда ты про это узнал, скажи? — гневно повернулся к подчиненному Председатель Правительства. — А ну, отвечай?!

— Мне Нина Петровна сказала, — ответил Брежнев.

— Кто?

— Нина Петровна.

Никита Сергеевич замер на полуслове. Козлов закрыл рот. Через минуту совещание закончилось.