Царство. 1958–1960

18 июня, среда. Москва

В апреле из Минавиапрома Королёву передали крупнейший куйбышевский завод. На заводе собирали бомбардировщики конструкции Туполева, теперь здесь будут делать ракеты. Андрей Николаевич нервничал, доказывал своё, просил завод вернуть, но ракеты сегодня были важней самолётов. Расходы на космическую отрасль неимоверно возросли. По заданию Хрущёва Брежнев встретился с конструктором ракетных двигателей Валентином Глушко, говорил о мобильности ракет, то есть о приведении ракеты в боевое положение в кротчайшее время, сообщил, что Королёв отверг применение кислоты, а с сжиженным кислородом, который постоянно испаряется, невозможно ежеминутно держать ракету в рабочем состоянии. Одним словом, для боевой ракеты нужен новый надёжный двигатель.

— Я такой двигатель сделаю, — пообещал Валентин Петрович, — съезжу к Янгелю, посоветуюсь, его голова тут пригодится.

И верно, Михаил Кузьмич Янгель сказал, что принципиально новую ракету построить можно. Вместо керосина, который использовался как горючее, следует применить несимметричный диметилгидразин, где окислителем выступит азотная кислота. В отличие от кислорода, она не испарялась при нормальной температуре, ракета не требовала бы постоянной кислородной подкачки и могла в любой момент стартовать. Разведчики донесли, что подобную ракету задумали и американцы. Глушко и Янгель обещали быстро сделать нужную ракету — испытать её хотели уже в 1960 году. Янгель получил поддержку ЦК и вместе с Глушко приступил к проектированию. Леонид Ильич был удовлетворен: у Янгеля в Днепропетровске имелись прекрасная техническая база и грамотный коллектив. Михаил Кузьмич хотел похвастаться дешевизной изделий, ведь королёвские ракеты получались слишком дорогими. Янгель обещал «лепить ракеты, как сосиски!». Такое сравнение очень понравилось Никите Сергеевичу.

Тандем Янгель — Глушко начал работать. Маршал Неделин считал, что у них получится. Но тут объявился Королёв, он прознал про янгелевские начинания, минуя Брежнева, напросился на приём к Хрущёву и потребовал, чтобы разработку новой техники передали ему.

— Вы не торопитесь, делайте свою ракету на кислороде, а Янгель пусть делает на кислоте, — рассудил Хрущёв.

Королёв заупрямился, настаивал, говорил, что ему принадлежит первенство в ракетостроении, разошёлся и потерял всякую тактичность.

— Вы, Сергей Павлович, успокойтесь, — осадил его присутствующий на беседе Микоян, — вы не у себя дома!

Королёв скрежетал зубами, разговор пошёл в повышенных тонах.

— Вы что, Королёв, забыли, где недавно находились?! — вспылил Первый, намекая на места не столь отдаленные, куда в тридцать восьмом отправили ракетчика. — Идите, займитесь делом!

Королёв ушёл раздражённым, не подав никому руки. Но этим малоприятным разговором дело не обошлось, Сергей Павлович объявил Глушко предателем, сказал, что больше ни один глушковский мотор не встанет на его ракету! Тогда и Глушко вспылил:

— Да кто такой Королёв? В шарашке он у меня в замах бегал, а теперь Бога за бороду ухватил? Что он себе думает?!

Разругались конструктора в смерть!

— Надо успокоить Королёва, он талантливый конструктор, — примирительно заговорил Хрущёв, ведь от Сергея Павловича зависело если не всё, то почти всё в космической отрасли, но сам Никита Сергеевич не хотел выступать переговорщиком, слишком резко и неуважительно говорил с ним главный конструктор, а такого Хрущёв не терпел.

— Он самодур! — обозвал конструктора Неделин. — Мне с Сергей Палычем всё трудней разговаривать. А ведь не двигатель цепляют к ракете, а двигатель есть ключевой элемент конструкции, он толкает ракету и выводит на траекторию. Ещё неизвестно, кто значимей, Глушко или Королёв. Я склоняюсь к мнению, что Глушко значимей!

— В ракетостроении мы не школьники, — поддержал маршала Никита Сергеевич. — У нас головастые ребята подросли. Взять хотя бы Челомея, он смело может в тему включиться.

Одним словом, Леониду Ильичу пришлось ехать к Королёву, ублажать его, уговаривать, успокаивать. В результате Королёв получил дополнительные ассигнования на разработку аналоговой техники — твердотопливной ракеты РТ, и традиционной — усовершенствованной кислородной Р-9. В Центральном Комитете считали, что острые углы между ведущими ракетостроителями сгладились, но у Хрущёва неприятный осадок остался.