Свет проклятых звёзд

Три Дома Атани

— Не вовремя лорд Гельмир уехал, — выслушав донесение, пугающе улыбнулся король Финдарато. — Может быть, позвать его назад? На кладбище предстоит много работы. Скажи мне, Эдрахиль, что для нас важнее: обучить живых или красиво похоронить мёртвых? В каком из двух дел больше смысла? Или они оба бессмысленны одинаково, но кладбище хотя бы радует глаз?

Слуга, согласно кивая, налил вина своему владыке и стоявшему около стола гонцу. Бокалы из хрусталя и золота заблестели в лучах закатного солнца.

— У Феанаро Куруфинвэ нет могилы, — задумчиво произнёс Инголдо, всё ещё ничего не говоря Эрривиону, принесшему новости о мятеже, — зато есть у множества ничего не сделавших за короткую жизнь смертных. Скажи, Эдрахиль, ты бы какую могилу себе хотел? Или желаешь, чтобы не осталось даже костей?

Слуга замер, опустив голову.

— Эрривион, — всё-таки посмотрел на верного король, — а что насчёт тебя? Не знаешь, как отвечать? Странные вопросы для бессмертного Дитя Эру, да? Но я так долго и тесно общался с атани, что ощущаю себя заражённым их участью, словно мне передали конечную судьбу, как болезнь. Как поветрие, переходящее от хворого к любому, случайно оказавшемуся рядом. Даже если я не заболел, мне кажется, будто с головы до ног вымазался в смерти, как в горячечном поту агонизирующего человека. И отмыться не получается, сколько в бане ни парься, сколько ни трись полотенцем.

Эрривион молча выпил, Эдрахиль тоже осторожно пригубил вино из скромного стеклянного бокала с яшмой.

— Я правильно понял, что нам не нужно вмешиваться в дела Лад-ро-са? — произнёс, растягивая слова, король.

— Я этого не говорил, — верный поклонился.

— Зато я сказал, — улыбнулся Финдарато. — Мне надоело спасать из трясины того, кто сам туда лезет с упорством домашнего животного. Я защищал род Беора, как мог, а что получал в ответ? Меня хотя бы благодарили?

Нарготрондский владыка выдохнул, указал слуге на опустевший бокал.

— Брегор спрашивал меня, что он делает не так, — выпив, покачал головой Инголдо. — Но он всё делает не так! Он лезет в дела, в которых не разбирается, которые ему не нужны, при этом бросая то, где мог бы преуспеть! Зачем ему война с Морготом, зачем соваться на передовую, посылать народ на верную смерть, тем самым подвергая опасности себя, если можно просто заниматься делами Алого Простора?! Война идёт, но идёт своим чередом без его участия! Его помощь на севере не нужна! Он нужен здесь! Чтобы вести род Беора к процветанию, чтобы его предок и мой дорогой друг, если видит нас оттуда, где сейчас находится, радовался! А что творит Брегор? Он рушит всё, созданное его предком! Всё, созданное мной и им самим! Как же так можно?!

***

— Я не стала говорить Финдарато, что, похоже, Валар точно так же обиделись на Феанаро Куруфинвэ, — Эльдалотэ отложила перо, посмотрела на мужа без искры интереса, словно Ангарато был ей братом. — Я не хочу подобных аналогий, однако мне забавно думать, что одно из смертных племён начало создавать проблемы своим благотелелям, возгордилось, выбрало своим цветом алый и принялось бунтовать. Первый Дом Атани, не иначе.

Лорд, читавший письма сына, лёг на подушки поудобнее, бросил короткий многозначный взгляд на жену, но, не найдя ответной страсти, продолжил изучать послания Артахэру.

— Полагаю, узурпатор Нолофинвэ обрадуется, узнав, что в наших летописях его подданные люди записаны Вторым Домом Атани, — мечтательно рассуждала Эльдалотэ. — А знаешь, что обрадовало бы меня?

Лорд поднял глаза на супругу.

— Я бы хотела ощутить себя девой из сказок, которые так любят Фирьяр. Всегда быть такой мне бы наскучило, но превратиться на денёк — почему нет? И чтобы все мои проблемы разом решил влюблённый герой. Чтобы он просто появился в моей судьбе, избавил от страха всё потерять, вернул бы мне сына, добыл бы чудесного стража для моего королевства, стал бы ради меня королём всех десяти десятков земель, от северного предела до южных лесов.

— Я тоже могу мечтать о подобном? — совершенно серьёзно спросил Ангарато. — Или только девам такое позволено? Знаешь, когда обстоятельства сильнее тебя, когда понимаешь, что твоя сила и отвага ничего не значат, хочется волшебства. Вот бы пришла волшебница и наколдовала мне идеальный мир без морготова искажения!

— Ты заметил, — леди печально рассмеялась, — что в наших мечтах мы не вместе и не хотим чудес друг от друга?

Дортонионский правитель опешил. Он ведь только вернулся из долгой поездки, любящая жена должна была соскучиться, а не накопить обиды! Почему шутки про Дома Тириона в адрес атани для неё важнее объятий?

«Что ж, коли так, хорошо, будь по-твоему, Цветочек!»

— Ты забыла упомянуть Третий Дом, — язвительно произнёс Ангарато, откладывая всторону письма сына.

— С ним всё сложнее, — оживилась и повеселела Эльдалотэ. — Понимаешь, Третий Дом — это вроде как мы, но вроде и нет. Наш глава остался в Валиноре, значит, и Третий Дом Нолдор по-прежнему там.

Леди мечтательно провела пером по губам.

— Но, знаешь, мне хотелось пошутить, когда в вассалах Нолофинвэ был сын Мараха — Малах, называемый Араданом, мол, узурпатор так хочет править всеми, что в его воображении Арафинвэ стал смертным и всецело подчиняется Хитлуму. Золотоволосое племя людей вполне подходит на изображающих Третий Дом Нолдор актёров королевского театра.

— Арадана давно черви съели, — зло скривился Ангарато, однако супруга взглянула на него с безапелляционным осуждением, и лорд опустил глаза.

— Я могу и отвратительнее пошутить, — подняла изящные брови Эльдалотэ. — И назвать Третьим Домом Атани дикое племя, не желающее развиваться, выкупленное, словно вещь, у неаккуратного хозяина. Я могу записать это, и навсегда заклеймить целый народ рабами своего короля, которые не сгодились даже на самую грязную и простую службу, поэтому были выброшены обратно в дикость, откуда волею случая вылезли. Вала Финдарато Инголдо Арафинвион хотел пригреть Младших Детей Эру, но они отринули знания и умения не только Старших, но и своих родичей и вернулись назад, к позорному упадку, когда остальные смертные свободно шагали вперёд.

— Подозреваю, владыка Ном будет не в восторге от такой летописи, — нахмурился Ангарато. — Даже если сам думает так же.

— Я ему не покажу, — леди-летописец подмигнула мужу. — Этот текст будет только на глине и только в запасном хранилище, где собраны напоминания обо всём важном на случай гибели главной библиотеки. Соответственно, рассказать владыке Ному сможет только тот, кто читает записи на табличках, либо ты.

— От гнева короля тебя спасёт влюблённый всесильный герой, — скривился лорд. — И это буду точно не я, а какой-нибудь смертный, с которым ты сбежишь в Валинор.

Эльдалотэ с удивлением и недоверием посмотрела на мужа, словно говоря: «И это всё, на что хватило твоего воображения?» Ангарато спорить не хотел, поэтому просто уставился в потолок, подсвеченный алым пламенем заката. Красиво. Однако в сердце внезапно ощутилась тоска по оставленному дому, родителям и младшим сёстрам. Может, уже и братья есть. Суждено ли узнать? Будет ли новая встреча? А ещё подумалось, что Эльдалотэ была бы совсем другой, если бы застала живыми Древа Валар. Несомненно, священный свет дивного Амана сделал бы её лучше.

***

— Как ты считаешь, Эрривион, — король Финдарато Инголдо выдохнул, — сияние Телпериона и Лаурелин сделало бы Фирьяр лучше? Помнишь, как Валар говорили нам о животворящей силе творений Йаванны и Ниэнны?

— Не уверен, — честно ответил разведчик. — Однако хуже точно бы не стало.

— Атани были бы здоровее, — предположил нарготрондский владыка, — и это хорошо повлияло бы на них. Но! Стало бы искажение их душ слабее?

— Мы не можем этого знать, — Эрривион поклонился. — Так какое решение будет принято насчёт мятежа в Фиримаре, исходя из новых сведений, король?

— Решение, — протянул Финдарато, поворачивая пальцами бокал, — решение… Я принял его, исходя из опыта, многолетних раздумий и не самых приятных умозаключений. Проанализировав развитие общества смертных, я сделал вывод, Эрривион. Я уже сказал, что помощи от нас Брегору не будет, и снова повторю то же самое, поскольку для меня стало очевидным: нам никогда, ни в каком деле, ни при каких обстоятельствах не понадобится помощь атани. Ибо помощь их не принесёт ничего, кроме вреда. Уверен, со мной согласны все мои подданные без исключения. Я ведь прав, Эдрахиль?