Свет проклятых звёзд

Что означает слово "Дом"?

Странное ощущение навалилось холодом, идущим изнутри: разум знал, что надо идти, тело было уверенно, будто повинуется приказам головы, однако огромная зала, светлая и живая, рассказывающая историю Сотворения Арды, не кончалась, а словно расширялась с каждым сделанным шагом. Появилось ощущение усталости, мысли тут же подсказали, что путь длится уже не один день, поэтому надо отдохнуть. Где-то внутри вспыхнул протест: нельзя останавливаться, пока не покинул жилище Валар, и эльф, превозмогая какую-то неестественную слабость, уверенный, что идёт вперёд, продолжил двигаться, однако нечто неуловимое во всём происходившем было не так. Что же именно? Всё ведь хорошо… Красиво, прекрасно!

Не удавалось собраться с мыслями — постоянно что-то отвлекало: то резко изменившиеся своды, которые не получалось рассмотреть, то пугающе ускорившаяся ходьба, словно гора Таникветиль стремительно перемещалась назад, выбрасывая нежеланного визитёра на равнину. Потеряв равновесие и перестав понимать, где небо, а где земля, с какой стороны право, а с какой лево, аманэльда, вдруг забывший своё имя и кто он, беспомощно всплеснул руками, а может это только показалось, схватился за опору — что это, кстати? — но пальцы проскользнули сквозь призрачную… палку? Перила? Парапет? Или это борт телеги?

Разум почему-то снова начал утверждать, будто путь домой продолжается, причём ногами, ведь ещё надо дойти до того места, где оставил лошадь. Вот уже и день настал, скоро будет жарко, надо в тень уйти… Или это вечер? Ночь?

Снова навалилось ощущение потери твёрдой земли под ногами, зато воздух вокруг будто начал застывать янтарной смолой, не позволяя упасть и даже просто покачнуться. Уже и руку не поднять. Но движение вперёд вроде бы есть. Только…

Почему так больно дышать?

Снова утратив равновесие, эльф понял, что спит, точнее, засыпает, и то хорошо, ведь пройден очень дальний путь, усталость уже невыносимая. Медленно закрывающиеся глаза увидели, как небо поменяло цвет с чёрного на голубое не меньше сотни раз за короткий миг. От мерцания ощутилась неприятная резь, и весь мир накрыла багряная пелена.

Больно в груди, но уже меньше, меньше… и вообще кому-то другому.

Сон оказался очень приятным, начавшись с ласкового поглаживания по голове. Вдохнуть удалось полной грудью, воздух больше не обжигал.

— В твой разум проникла тьма, — заговорил нежный голос в такт тёплым прикосновениям мягкой ладони, водившей от лба к затылку. Всё тело расслабилось, ласковые волны прокатились по коже, и неописуемое ощущение заставляло почувствовать бесконечное счастье. — Отдохни, свет сильнее самой чёрной мглы, мрак отступит, нужно лишь время.

Сон внезапно прервался, и ноги пошли дальше. Теперь не было ничего, кроме попыток бороться с янтарём, затвердевшим вокруг, но всё-таки поддававшимся, размягчавшимся и позволявшим двигаться вперёд. Тьма и свет где-то за границей кристалла мерцали безумной круговертью, усталость быстро накатила вновь, сердце начало биться будто бы с трудом, и забытье принесло долгожданный покой и счастье: дрожащая от напряжения ладонь оказалась зажата знакомыми любимыми руками, по коже снова проскользили расслабляющие волны.

Рядом кто-то родной… Надо проснуться и пойти дальше — дома ждут. Там кто-то точно хочет встречи, потому что… так правильно.

— Пусть всё фальшь, но обман

Для тебя дороже истин.

Сладость лжи как туман,

Как мираж в пустыне грёз.

Яд речей сердце пьёт,

И мечты дурманят мысли.

Волшебство не спасёт

От удушья чёрных слёз.

Голос знакомый, проникающий в плоть, дарящий ощущение покоя, а лба снова коснулась ласковая ладонь.

— Воля — фантом, ничего, кроме боли,

Феа взамен не даёт,

Но о борьбе сердце глупое молит,

Верит, надеется, ждёт.

В бездну шаг!

Приятное ощущение сна и песня оборвались необходимостью продолжить идти. Каждый вдох почему-то снова стал болезненным, возникло чувство, будто, шагая вперёд, ноги ступают назад.

Грудь обожгло изнутри, круговерть дня и ночи затянула в водоворот сна, где руку держали любимые нежные ладони. Песню пел уже другой голос, и его хотелось слушать бесконечно — он ведь напоминал о доме…

Дом…

Это слово уже утратило хоть какое-то значение, осталось лишь его звучание и память — «дом» — что-то важное. Туда надо попасть.

— Чёрный мрак

Свет любви моей развеет.

За него жизнь свою

Я могу отдать сполна.

Тепло. Что-то прекрасное замелькало перед глазами, но снова не удалось рассмотреть. Было лишь понимание — это и есть счастье, это может быть счастьем, если…

Если что? Прийти домой?

Голос зазвенел и начал удаляться. Медленно, ещё медленнее, но неумолимо. Пора просыпаться?

— Отражений новых дней ищу

Средь окон-зеркал,

Но где-то в груди

Пусть голос звучит:

«Стой, остановись,

Вернись, вернись, вернись!

Стой! Остановись!

Вернись! Вернись! Вернись!»

Мы будем вместе

Здесь, в Садах я встречу эту ночь.

Пустынный пейзаж,

Эльдар, ослеплённые луной,

Я прячу глаза,

Мне город принёс

Дым музыки и слёз.

В удаляющемся, но всё ещё слышимом любимом голосе звучало что-то, отличающееся от счастья и покоя, но ни названия этому, ни ассоциаций уловить не получалось. А песня, исчезая, становилась дрожащим криком, скрытым под ласковой мелодией света:

«Стой, остановись,

Вернись, вернись, вернись!

Стой! Остановись!

Вернись! Вернись! Вернись!»

Свет… тьма, свет, тьма-свет-тьма-свет. Бесконечность без опоры и хоть каких-то ориентиров, но идти вперёд всё же получается. Или это снова движение назад?

— Всё сказано, всё смыто. Лунный дождь,

Знакомая тень

Упадёт на двери в стихший дом,

Где сон и постель.

Свет, чьи-то шаги.

Зачем этот голос мешает двигаться… куда? Домой? Да, домой, что бы это ни значило.

«Стой, память не жги!

Стой, остановись!

Вернись, вернись, вернись!

Стой! Остановись!

Вернись! Вернись! Вернись!»

В голове закрутилось воспоминание, которому не удавалось придать форму и наполнить содержанием, но забывший себя никто вдруг понял, что способен возродить в сознании какое-то важное слово, которое соотносил с самим собой. Давно… или недавно?

Когда среди тёплых волн счастья начали оформляться звуки и символы, вдруг прозвучала песня, разбудившая и заставившая идти дальше, борясь с полужидким янтарём:

— Воля — фантом ничего, кроме боли

Феа взамен не даёт,

Но о борьбе сердце глупое молит,

Бьётся так страстно!

Жаль, что напрасно

Верит, надеется, ждёт.

Стало тяжело дышать, боль поднялась к горлу, опора под ногами исчезла, её место заняла пустота, в которую, однако, невозможно было провалиться, потому что кристаллизующийся воздух, теперь обжигавший льдом, не позволял падать. Единственное возможное движение было — вперёд.

Янтарь вдруг засиял множеством чарующих красок, круговерть дня и ночи замедлилась, ноги ощутили опору. Кто-то, забывший себя, продолжил путь, делая шаг за шагом, чтобы иногда засыпать и снова чувствовать тепло прикосновений, слушая голос, пробуждающий в сердце счастье.

Главное, дойти домой. Осталось, наверное, совсем немного.

«Стой, память не жги!

Стой, остановись!

Вернись, вернись, вернись!

Стой! Остановись!

Вернись! Вернись! Вернись!»

Примечание к части Песни: из мюзикла "Тетрадь смерти" "Дуэт Рэм и Мисы" и Виктора Салтыкова "Вернись"