Свет проклятых звёзд

Альтернативное использование Палантири

— Чем больше даров тебе преподносят, малыш, тем больше потом стребуют, не забывай, — обычно блистающий улыбкой Туркафинвэ посерьёзнел. — Тебя восхищает моя способность понимать язык зверей и птиц, тебе нравится мой пёс — самый быстрый, сильный, ловкий и преданный, но прежде чем завидовать своему любимому дяде, подумай: если Вала Оромэ так легко дал мне всё это, значит, его способности многократно превосходят возможность говорить с птичками, и этот навык для него ерунда. Если Вала Оромэ так легко подарил собаку, обладающую исключительными талантами, значит, у него есть гораздо более удивительные животные. А когда Валар делятся знаниями, учитывай, что тебе не скажут и тысячной доли того, что известно им самим. Не будь наивным, Тьелперинквар. Ты же потомок великого Феанаро Куруфинвэ!

— Ты всё врёшь! — запротестовал мальчик, угрожая дяде кулачком. — Вала Оромэ хороший! Он добрый и любит нас!

— Да, — согласился Туркафинвэ, — но у всего есть своя цена.

— Папа! — черноволосый мальчик едва не плача побежал к Куруфинвэ-младшему. — Дядя Тьелко не хочет меня учить разговаривать с птичками! Он нехороший! Я его любить не буду!

— Пойду себе кишки выпущу от горя, — вполголоса съязвил Туркафинвэ, думая, что брат не услышит.

— Не говори так при ребенке! — одернул его Куруфинвэ-младший. — Напугаешь.

— Я? Да никогда! — ослепительно улыбнулся беловолосый Феаноринг. — Хуан! Ко мне! Хороший пёс.

Собака, улыбаясь и виляя хвостом, выпрыгнула из золотисто-розовых зарослей, к лоснящейся шерсти прицепились бордовые и лиловые лепестки. Тьелко потрепал Хуана по холке, посмотрел в низкую бело-бирюзовую листву.

Откуда-то сверху из ветвей послышалось мелодичное чириканье, и на ладонь Туркафинвэ села переливающаяся розовым и золотым пташка. Слушая её пение, эльф нахмурился.

— Что случилось? — забеспокоился Куруфинвэ-младший.

— Потом поговорим, — фальшиво улыбнулся Туркафинвэ. Он перевел взгляд на обиженного племянника. — Дедушка велел папе учить тебя делать украшения, а ты хочешь взбунтоваться против главы Дома и стать охотником? Это неправильно, малыш. Дедушку надо слушаться.

— Я не хочу! — едва не заплакал Келебримбор, вытирая ладошкой носик.

— Ладно, — сдался Туркафинвэ. — Слушай первый и самый важный урок. Видишь эту птаху, сидящую у меня на ладони? С одной стороны, она только что мне рассказала красивую историю счастливой любви прекрасной девы и сладкоголосого менестреля. С другой, из перьев таких птичек моя возлюбленная делает украшения, поэтому будет рада, если я сверну шею этой пигалице, так неосторожно доверяющей мне, даже не думающей улетать, пока я её не отпущу. И знаешь, почему эта птичка все ещё жива?

Ошарашенный Тьелпе хлопал глазами и отрицательно мотал головой.

— Потому что, если я отниму жизнь у того, с кем только что разговаривал, как с другом, это будет подло. Поэтому я отпущу птичку. Но, если она будет неосторожна и однажды попадется в мои сети, её перья станут украшением.

— И это не подло? Что такое «подло»? — Мальчик смотрел на Туркафинвэ непонимающими глазами.

— Вот видишь, — с улыбкой резюмировал беловолосый Феаноринг, — тебе ещё рано становиться охотником. Поиграй пока с Хуаном лучше. А нам с папой надо поговорить.

Отведя Куруфинвэ-младшего подальше от ребёнка, Тьелкормо со злостью сломал ветку дерева.

— Засиделись мы в лесу! — прошипел он.

— Но… Это была твоя идея.

— Да! И она была неудачной! Майти выдал свою дочь замуж за Финдекано! Когда отец узнает…

— И что он сделает? — Куруфинвэ-младший пожал плечами. — Мне кажется, ему вообще плевать на наших дочерей.

— Ошибаешься, брат! Мы возвращаемся в Тирион! Немедленно!

***

Его переполняла ненависть, не находящая выхода. Чёрная злоба настолько всеобъемлюще завладела сознанием эльфа-нолдо, что, если бы в тот момент спросили его имя, он не смог бы ответить. В памяти один за другим возникали образы, и для каждого находилась причина ненависти.

Король Финвэ, «любимый дедушка», — да будь проклят этот безвольный жалкий королёк, променявший память о любви на тело для утех! Ненавижу!

И бабушку Мириэль ненавижу! Какое она имела право бросать семью?! Эгоистичная тварь!

Индис и подавно тварь! Песни она поёт! Любит дедушку, да-да! Ненавижу!

Отец… Отец! Прекрасный родитель! Лишил нас воли и выбросил в жизнь, как слепых щенков! Ненавижу!

Полудядюшки и их семьи — клубок ядовитых змей, воняющих на всю округу! Раздавить бы гадов!

Мать и вечно сюсюкающие близняшки… Мерзость! Жалкое зрелище, а не Нолдо! Позор нашего рода! Ненавижу!

Нельо — гордец, заслуживающий быть засунутым живьём в горн! Вечно строит из себя самого умного! Любимчик папочки! Будь ты проклят! Ненавижу!

Канафинвэ… Ненавижу! Ненавижу! За всё! Просто так! Почему тебя любят, несмотря на мерзкие песни? Почему?!

Финдарато — девка проклятая…

Туркафинвэ…

Вспомнив его, Карнистир мгновенно забыл про всех остальных. Нож сам скользнул в ладонь, потом за пояс.

— Отец ушёл, теперь красавчика некому защитить! — Абсурдная мысль почему-то показалась озарением, и Морифинвэ вышел в сад. Его шаг был бесшумным и лёгким, эльф двигался тенью, чёрным провалом среди волшебного света Древ.

Найти в лесу брата практически не представлялось возможным, поэтому Феаноринг взял с собой Палантир. Семь Видящих Камней, связанных друг с другом магически, созданные Феанаро для сыновей, могли показать многое, и Карнистир не сомневался: чёрная сфера покажет ему, где находится брат.

Эльфы шли в молчании, лишь маленький Тьелпе с визгом носился наперегонки с Хуаном, петляя между стволами устремившихся к небесам деревьев. Туркафинвэ кусал губы и время от времени пересвистывался с поющими на разные голоса пернатыми.

— Не понимаю, Тьелко, — заговорил наконец, не выдержав тишины, Куруфинвэ-младший, — почему тебя так взволновала эта свадьба? Я склонен доверять решениям Майти, и, раз он так поступил, значит, была необходимость.

— Вот именно! — Глаза Туркафинвэ смотрели угрожающе. — Что заставило Нельо это сделать? Или кто? Я знал, выходка на празднике Индис нам дорого обойдется.

— Брат, успокойся. — Куруфинвэ-младший не видел ничего страшного в случившемся. — Если у кого теперь и будут проблемы, так у Финдекано. Он будет принимать на себя все удары Первого и Второго Домов, направленные друг на друга, вечно будет крайним.

Взгляд Туркафинвэ оказался красноречивее любых слов и выражал резкое несогласие с мнением брата.

Вдруг откуда-то сверху в голову беловолосого Феаноринга прилетело что-то круглое и чёрное, и Туркафинвэ упал на землю. С дерева спрыгнула темная фигура, блеснула сталь. Мгновенно среагировавший Хуан ринулся спасать хозяина, вцепился в плечо напавшего. Раздался отчаянный крик.

Только сейчас опомнившийся Куруфинвэ-младший бросился к испуганно зарыдавшему сыну. Яростно рыча, Хуан оттащил истекающего кровью Карнистира от хозяина, перекусив ему плечевую кость. Получивший сильный удар Палантиром по голове, Туркафинвэ начал приходить в себя.

— Что за… — простонал он, сдавливая руками виски. — Проклятье…

Закрыв намокшей от слёз ладонью глаза ребенка, Куруфинвэ-младший машинально говорил слова утешения и судорожно соображал, что теперь делать. И тут его осенило: Палантир! Надо позвать на помощь!