Свет проклятых звёзд

Имя останется в веках

— В сундуки богатства прячет

И дрожит на них скупой.

Кто смеётся — тот не плачет!

Веселись, пока живой!

Пляскам нашим нет предела,

Хоть придёт кирдык большой!

Подождёт любое дело!

Веселись, пока живой!

Песня первой встретила Карнифинвэ и торговцев, когда открылись двери в зал. Чёрные со стороны площади массивные створки, словно отлитые из жидкого внутри стекла, оказались абсолютно прозрачными, если смотреть на них из зала.

В воздухе курился ароматный дымок, и юный Нолдо не смог с уверенностью распознать все его компоненты. Вспомнилась пропахшая гарью Поющая Долина, и воображение насмешливо нарисовало картину погибающего в огне таргелионского дворца: стены-клинки с ужасающим скрежетом рушились в ревущее пламя, в чёрное клубящееся смрадным дымом небо взмывали снопы искр и пепла.

— Мы не прокляты, — долетел нетрезвый смех, и мёртвое снова стало живым, — просто хотим такими казаться! Проклятье — щит от совести.

— Наш любимый узбад Троро

Спит с женою, но с чужой, — прозвучала весёлая песенка, — всё жена узнает скоро!

Веселись, пока живой!

Веселись, пока живой!

Развлекаться совершенно не тянуло, и даже любопытный восхищённый взгляд молодой девы со странным оттенком волос, замеченный случайно, не заставил отвлечься от мрачнеющих размышлений.

— Приветствую, дядя, — твёрдым быстрым шагом подойдя ближе к таргелионскому нолдорану, сдержанно поклонился Карнифинвэ. — Айя Феанаро!

***

— Малец знает, с чего начинать разговор, — тихо сказал королеве Морифинвэ, когда принц после обмена вежливыми приветствиями удалился из зала отдохнуть с дороги и собраться с мыслями перед важным советом. — Надеюсь, он понимает, что не следует со всеми так здороваться.

Оэруиль натянуто улыбнулась. До неё долетели слова весёлой песенки, от которых стало тяжело на душе:

«И кузнец, и белошвейка,

И торговец, и портной —

Все мы здесь одна семейка!

Веселись, пока живой!»

Семья… Честная, настоящая, пусть и не родная по крови. Что их объединяет? Совместные гулянья с распитием хмеля?

«Меня и родителей не объединит даже это, — вздохнула Оэруиль, чувствуя себя одинокой в компании, где все дружны между собой, но только не с ней. — А уж здесь на тёплые отношения тем более рассчитывать не придётся».

— Взяв большую сковородку,

Ждёт меня жена домой, — пели хором трое наугрим, — только эль щекочет глотку!

Веселись, пока живой!

Морифинвэ отвернулся от супруги, очень долгое время молчал, однако его безмолвие оглушало, до боли звенело в ушах, сдавливало грудь и шею. Казалось, что-то должно случиться. Что-то…

Страшное!

«Я его не боюсь! — напомнила себе королева, мысленно возвращаясь в общество призраков башни. — Он, может быть, и зло, но только не для меня».

Самодовольные размышления прервались одномоментно, когда в зале среди изменившейся в один миг музыки появилась Пилинэль за руку с маленькой дочкой.

«Митриэль! Юная госпожа Митриэль!» — пронеслось по залу, и бездетная королева поджала дрогнувшие губы.

Мать принцессы не села за стол. Подойдя к королю, эльфийка с волосами цвета ранней зорьки выжидающе взглянула на него и в ответ получила сдержанный кивок, после чего сразу отошла в зал, чтобы покинуть пир, однако путь женщине и малышке преградили два ногродских ювелира.

Кланяясь нолдорану, гномы с восхищением посмотрели на принцессу, потом переглянулись и, словно не замечая насторожившихся таргелионских воинов, достали из-за пазух шкатулки из серебра и опала.

— Это не просто драгоценности, — сказал один из наугрим, открывая крошечный замочек, — это уникальнейшие вещи! Мы берегли их для прекрасной Митриэль!

Любопытным взглядам гостей предстали две миниатюрные шпильки и брошь из белоснежного металла с серебристым блеском, который, однако, не был похож на платину или белое золото.

— Недра одарили нас крошечной жилой драгоценной руды! — задыхаясь от восторга, выпалил старший мастер. — Дивны её свойства! Удивителен цвет! Мы сразу вспомнили прелестные кудри юной Митриэль, когда увидели очищенный металл, поэтому и сделали для принцессы украшения из него.

— Как вы именовали свою находку? — поинтересовался, отпивая вино, Морифинвэ, внимательно наблюдая за дочерью, с любопытством примеряющую подарки.

— Пока никак, — развёл руками младший ювелир. — Мы хотели на совете…

— Пусть зовётся в честь принцессы, — со странной интонацией произнёс нолдоран, смотря сквозь прозрачные двери. — Митрил.

— Прекрасная мысль! — дружно восхитились наугрим, однако Оэруиль не была уверена, что всем гномам безоговорочно понравилась идея назвать уникальное ископаемое сокровище именем эльфийки.

— Митрил! — радостно воскликнули за столом. — Звучно! Ёмко! Словно удар доброго клинка! Славься, принцесса Митриэль!

— Оставайся с гостями, — серьёзно приказал Феаноринг супруге, словно забыв о происходящем вокруг. — Я и Пилинэль уходим на совет, а твои нежные ушки для такого слишком чувствительны. Развлекайся и не кажись унылой. Сегодня великий день, королева! В летопись вписан новый дивный металл! Его имя должно остаться в веках, даже если падут все королевства.

Кубок поднялся со стола, легко коснулся губ и снова встал на прежнее место. Оэруиль не решилась сказать что-либо уходящему супругу и лишь растерянно посмотрела на опустевший трон.

Вслед королю, его ближайшим советникам и Пилинэль играла пугающе красивая музыка, которая очень нравилась юной принцессе, оставшейся на пиру в сопровождении многочисленных нянек, а королеве хотелось спрятаться и разрыдаться от пронзавших сердце слов, срывавшихся с пухлых алых губ гномьей певицы.

— Широка река,

Глубока река,

Не доплыть тебе с того бережка.

Тучи низкие прячут лунный свет,

Полететь бы мне, да вот крыльев нет.

Во сыром бору злой огонь кипит,

Конь черней, чем ночь у огня стоит.

Бьёт копытом он — ищет седока,

Оттолкнул тот конь наши берега.

Постучалась в дом боль незваная,

Вот она любовь, окаянная!

Коротаем мы ночи длинные,

Нелюбимые с нелюбимыми.

Чёрная вода далеко течёт,

Унесло весло, да разбило плот.

Были ласточки — стали вороны,

Рано встретились, поздно поняли.

Двери новые — не сорвать с петель,

И одна беда стелит нам постель.

Широка река, эхо долгое,

Конь черней, чем ночь ходит около.

Постучалась в дом боль незваная,

Вот она любовь, окаянная!

Коротаем мы ночи длинные,

Нелюбимые с нелюбимыми.

Примечание к части Песни:

"Веселись, пока живой!" из мюзикла "Леонардо"

"Широка река" Надежды Кадышевой