Свет проклятых звёзд

Гордость драконьих знамён

Небесного цвета флаги с поверженным золотым драконом взвились над башнями Минас-Тирита, яркое солнце заиграло на шпилях и куполах крепости, волнах могучего Сириона и стальном облачении участников праздничного турнира, устроенного в честь владычицы Тол-Сириона. Сверкая оружием и доспехами, воины выходили и выезжали верхом на арену под радостные крики трибун и летящие цветочные лепестки.

Толлунэль, блистая драгоценностями в платье и причёске, разрумянившаяся от вина и азарта, бросилась на шею супруга, готовившегося к бою.

— Мой герой, — ласково промурлыкала эльфийка, — я уверена, ты покажешь себя достойно!

— Ты так говоришь, — напрягся Артаресто, — словно не веришь, что я могу победить.

Толлунэль отстранилась, но руки по-прежнему оставались сомкнуты на шее супруга.

— Я? Не верю? — фыркнула леди. — И кто же посмеет быть лучше своего принца? Слышали? Кто посмеет быть лучше владыки Ородрета, будет иметь дело со мной!

Толпа дружно рассмеялась, Толлунэль впилась в губы принца.

— Я знаю, — с придыханием прошептала эльфийка, — противники сильны, знаю, — голос стал томным, взгляд манящим, — кто-то из них способен одолеть тебя. Но ты, — ладони ласково погладили по щекам, — должен сражаться так, чтобы я захотела прямо здесь повалить тебя на песок и придаться страсти. Сделай так, — грудь Толлунэль стала вздыматься чаще, — чтобы я изнемогала от желания, но была вынуждена ждать окончания торжества, а потом молила тебя о пощаде, прося скорее взять меня на супружеском ложе. Проигрывай, ничего не боясь, но делай это так, чтобы я стонала от изнеможения в ожидании ласк.

Артаресто почувствовал, что готов, но совсем не к тому бою.

— Знаешь, — мягкие ласковые губы приблизились к уху, коснулись мочки, кончик языка тронул кожу, — если выиграешь достойно, я рожу тебе сына. Иди.

От удивления эльф опешил. С детства привыкнув к тому, что женщины его никогда не уважали — любили, да, но не превозносили, а иногда и вовсе унижали: Артанис намеренно, а Толлунэль случайно, сейчас Артаресто вдруг ощутил, что супруга действительно им восхищается. И понимал, почему.

Нолдор и Синдар, оставшиеся на Тол-Сирионе, поначалу не говорили об ушедших в Нарготронд вообще, а потом начали подшучивать, порой очень недобро. Толлунэль не уставала повторять, что храбрость и героизм, свойственные тем, кто поднял драконьи знамёна, не даны сбежавшим в заячью нору, и злые слова порождали смех над роднёй и высокое мнение о себе. Решение Артаресто остаться на острове возвысило его в глазах жены, теперь её отношение тешило самолюбие сына Финдарато Инголдо, который, наконец, обрёл статус и положение, о котором не мог и мечтать.

— Вала Улмо с нами! — повторяли жители острова. — Величайший из Владык! С его покровительством мы непобедимы! Слава Хозяину Моря! Слава! Слава!

На башнях запели рога и трубы, воины обнажили клинки, и солнце засияло ярче, отражённое в полированной стали.

— Слава леди Толлунэль! Слава владыке Ородрету!