Свет проклятых звёзд

Тьма и слёзы принцессы

Тьма и слёзы.

Объединившись, они лишают способности видеть, но обостряют остальные чувства настолько, что любое слово, любое прикосновение кажутся невыносимыми.

— Если я развяжу тебя, попытаешься бежать?

Голос тихий и страшный. Слыша его, Айриэль начинала плакать отчаяннее.

— Нет, мой господин.

«Куда я смогу убежать?! Куда?! Моего города больше нет! Моего народа тоже! Моих защитников! Они все мертвы, а по улицам ходят черноволосые чудовища!»

— А убить себя?

— Нет, мой господин.

«Я бы хотела… Как бы я хотела! Но не смогу…»

— Если нет разницы, пожалуй, оставлю тебя связанной. Пойдем, рыбий хвост, я покажу тебе кое-что.

Дрожа всем телом, заливаясь слезами страха и боли в иссеченной спине, Айриэль с огромным трудом встала с колен. Верёвка натёрла шею до крови, притянутые к самому горлу запястья ныли, а воспоминания рвали душу на части, снова рисуя перед глазами тьму. И слёзы.

***

Когда принцесса, стоя на коленях, согнулась, низко опуская голову, издевательски робкая нежная рука убрала с её спины волосы, а потом разорвала платье. Проклятый Нолдо заставил умирать от ужаса в ожидании того, о чём невозможно даже сказать вслух! Он медлил, трогал и рассматривал прекрасные волосы Айриэль, к которым никто не смел прикасаться! Ожидание убивало, принцессе стало хотеться, чтобы всё началось и закончилось как можно скорее! Из груди вырывался немой крик: «Давай! Уничтожь меня! Только побыстрее! Не медли больше, умоляю!»

— Ты плывёшь со мной на родину эльфов, — пояснил насмешливый голос из тьмы. — Там больше не будет опеки Валар. Помнишь, как одевались первые проснувшиеся Дети Эру? Правильно, они не одевались! — раздался неожиданный крик. — Начинай приобщаться к истокам своей культуры, рыбий хвост! Это приказ!

Разорванное в клочья платье отлетело в сторону, исчезло во мраке.

Айриэль сжалась, задрожала ещё сильнее, зубы застучали, принцесса зарыдала громче, и её голос неожиданно заглушил срывающийся вопль Морифинвэ, обвинявшего дочь альквалондского правителя в гибели собратьев, помощи Морготу и непростительной безмозглости, которой постыдились бы даже кильки. Феаноринг орал так, что закладывало уши, хотелось спрятаться от этого чудовищного голоса.

Спину обожгло. Снова, снова, чаще, резче. То, что било нежнейшую кожу, попадало по одному и тому же месту, и от боли начало тошнить.

«Пусть он хотя бы замолчит!» — безмолвно взмолилась Айриэль, не в силах выносить крик про трупы на кораблях и улицах.

Мысль о том, что «самое ужасное», казавшееся таковым до нынешнего момента, вероятно, не настолько мучительно, и лучше бы проклятый Нолдо поступил именно так, заставляла ненавидеть себя, но израненное тело молило о пощаде, нарастала уверенность, что монстр, делая ЭТО, наигрался бы быстрее! И не орал настолько страшно.

Удары, свист во тьме. Неожиданно обрушившаяся тишина и негромкая насмешка после тяжёлого выдоха.

Айриэль закашлялась, давясь рыданиями и рвотными позывами.

Её никогда раньше не били! Никогда! Пальцем тронуть боялись, косо взглянуть, задеть недостаточной похвалой, а сейчас…

Похоже, в какой-то момент накатило забытье, и эльфийка не помнила, когда именно прекратилось избиение. Оно просто закончилось. И всё.

Тьма и слёзы.

Искусанные опухшие губы поцеловали влажный тонкий кожаный ремень, только что вышибавший душу. Мучитель хохотнул и потребовал отныне называть его «мой господин», однако, услышав покорные слова несколько раз подряд, ненавистное чудовище придумало себе новый титул:

— Теперь я — твой Вала! Твой светлый Вала! Почитай меня! Люби и бойся!

— Да, мой Вала, мой светлый Вала! Я... люблю тебя...

Тьма и слёзы.

Что ему нужно теперь?

Если бы Айриэль не была уверена в обратном, ей бы показалось — мучитель устыдился.

— Я хочу, чтобы ты знала, за что страдаешь, — подозрительно ласково произнес Морифинвэ, — если вдруг в твоей милой пустой головке ещё не зародилось понимание.

Как только принцессу вывели из трюма, и её увидели Нолдор Первого Дома, занимавшиеся подготовкой кораблей к отплытию, со всех сторон послышались гадкие насмешки. Айриэль показалось, что в неё швыряют грязью. Морифинвэ, дёрнув «поводок», ускорил шаг.

***

Они перешли с корабля Карнистира на причал, прошли по порту, всюду встречая смех и овации, снова поднялись на причал, ступили на свежевыкрашенную белоснежную палубу.

Корабль короля.

Айриэль задрожала с новой силой, начала плакать громче, и поводок резко дернулся. Наверно, «светлый Вала» рассчитывал, что эта мера заставит пленницу замолчать, однако любое применение силы имело обратный эффект.

Тьма и слёзы.

А впереди лестница вниз, которую застилает горькая пелена. Как идти?

Айриэль, ступая вслепую, подгоняемая натянутым поводком, рыдала громче и громче. Замолчать заставило то, что пришлось остановиться перед дверью.

— Он спит? — спросил кого-то «светлый Вала» и, видимо, получив отрицательный ответ, потащил принцессу в каюту.

Войдя внутрь, Айриэль поймала на себе пристальные взгляды двух девушек. Нет, они ей ни капли не сочувствовали. Нет, они не осуждали Морифинвэ. Они торжествовали, откровенно рассматривая принцессу оценивающими взглядами завистниц, насмехаясь над её положением.

— Видишь? — Морифинвэ подвёл пленницу к постели. — Смотри. Теперь понимаешь, что я тебя жалеть не стану?

Айриэль почувствовала, что падает, но поводок натянулся и заставил остаться на ногах.

— Ты совсем ума лишился? — хриплым шёпотом спросил брата Макалаурэ, чуть приоткрыв глаза. — Это такие новые методы лечения — таскать к раненому пленных врагов?

— Нет, я просто хотел тебя навестить, — спокойно произнес Морифинвэ.

— Убери её отсюда, — морщась, закрыл глаза Макалаурэ.

— Я здесь не задержусь, — успокоил брата Карнистир. — Просто хотел тебе показать, что…

— Она стреляла не сама, — с усилием произнёс менестрель.

— Поэтому ни уважения, ни жалости не заслуживает, — подвёл итог Морифинвэ. — Любой жалкий трус может послать в бой войско. Правда, рыбий хвост?

— Правда, мой Вала... — сквозь слёзы прошептала дрожащим голосом Айриэль. Теперь она до конца осознала, что рассчитывать на лучшее ей бессмысленно.