Свет проклятых звёзд

Фаэливрин

— Показывай, что написала.

Голос матери прозвучал приказом, и Финдуилас вздрогнула. Юная эльфийка покраснела, опустила голову. Сейчас она всё бы отдала за возможность не демонстрировать родительнице текст письма, потому что так ничего и не придумала. В голову лезло совсем не то, что нужно, на сердце давило опасение — лорд Гвиндор посмеётся над каждым наивным высказыванием, и пришлёт в ответ что-нибудь язвительное! От такого позора можно умереть!

— Я… — Финдуилас зажмурилась, отвернулась и убрала руки с листа.

— Понятно, — Толлунэль устало фыркнула, демонстрируя разочарование и оправданные худшие ожидания. — Я так и знала.

Сев рядом с дочерью, супруга принца Артаресто, сверкая украшениями и вышивкой на шёлке одеяния, громко выдохнула и приказала:

— Пиши. Счастья тебе, благороднейший возлюбленный!

«Счастья тебе, благороднейший возлюбленный», — подчинилась Финдуилас, и подрагивающее перо покорно вывело текст.

— С нежнейшим трепетом вспоминаю я нашу первую встречу!

«С нежнейшим трепетом вспоминаю…»

Перед мысленным взором расцвела весна, несмотря на осень за окном.

***

Гвиндор оценивающе посмотрел на покрытые клевером кочки.

— Я нашла ещё один, — Финдуилас радостно указала на четырёхлистник.

— Привыкла быть куклой? — усмехнулся лорд. — Что сказали — то и делаешь?

— Конечно, — не задумываясь ответила принцесса, и вдруг осеклась — воздыхатель считает это неправильным. Но почему? А как надо?

— Я так и знал.

***

«Если он поймёт, что я писала под диктовку, — ужаснулась Финдуилас, — точно на смех поднимет! Тогда мой отец заступится за меня и пойдёт войной на Нарготронд, и…»

— Зачем ты думаешь? — голос матери вернул в реальность. — Пиши, что говорю!

Дочь подчинилась.

«…вспоминаю я нашу первую встречу…»

— Твой исполненный мудрости взгляд сразил меня в самое сердце!

«Твой исполненный мудрости взгляд…»

***

Гвиндор посмотрел на принцессу со снисходительным сочувствием.

— Послушай, — спросил он вдруг, — неужели ты никогда ни о чём не мечтала? Я не про обычные мечты глупых девочек о свадьбе и детях. Неужели тебя никогда не угнетало, что ты такая же, как все?

Взгляд лорда стал торжествующим: он видел, что его слова разрушили привычный мир юной эльфийки — разумеется, ей все и всегда говорили, что она особенная, а тут…

***

— Пиши!

— Прости, пожалуйста.

— Прощаю. Сразил меня в сердце.

«…сразил меня в сердце».

— Мне было приятно восхищение моей красотой, которое ты выказывал каждым вздохом, каждым жестом, каждым словом!

«Мне было приятно восхищение…»

***

— Конечно, я мечтаю! — заявила Финдуилас, вспоминая о любимой песне и фантазиях про скитания, однако понимая, что никогда и никому не признается в тайных желаниях, ведь их точно высмеют! — Но это секрет!

Принцесса знала от матери хитрость: если сказать мужчине о тайне, но не проболтаться, он заинтересуется и точно потеряет голову.

— Ясно, нет у тебя никаких интересных желаний.

«Что?»

— Ты красивая, — смягчился Гвиндор, взял девушку за руки. Нежно. — На тебя хочется любоваться. Ты — словно солнечный блик на воде. Это не луч, не светило — лишь отражение сияния. Но ты ведь помнишь, как сложно отвести взгляд от игры золотых огоньков на волнах?

Финдуилас обернулась на реку, не пытаясь освободить ладони. Ладья Ариэн плыла высоко в небе, и пушистые облака не мешали слепящему свету литься на землю.

— У меня есть любимое озеро, на берега которого я приезжаю, как только появляется возможность, — вдохновенно заговорил нарготрондский лорд, — я сажусь у воды и рисую. Если бы ты поехала со мной, моя кисть создала бы твой портрет из солнечных бликов на волнах Иврин.

— Надо поговорить с родителями…

— Поговори, — тут же потерял интерес к принцессе Гвиндор. — Раз сама решать не можешь и думать не умеешь.

***

— Пиши! Сколько можно мечтать?

— Прости…

— Прощаю.

«…восхищение моей красотой, которое ты выказывал каждым вздохом, каждым жестом, каждым словом».

— Моя прекрасная мудрая матушка готова забыть все разногласия, поскольку узнала о твоей бесконечной любви ко мне.

«Моя прекрасная мудрая матушка готова забыть…»

***

— Да как ты посмела разговаривать с этим мерзавцем?! — негодовала Толлунэль, когда Финдуилас вернулась после прогулки домой. — Ты должна была приказать страже выгнать наглеца с острова!

— А сама ты этого не сделала, — вступился за дочь отец, — потому что король одобрил свидание?

— Король Финдарато успокоил нас! Дал понять, что лорд Гвиндор не причинит вреда нашей дочери! Но идти с ним на свидание — это верх непослушания!

— Моя любовь, — Артаресто обнял жену, — не суди девочку строго. Ты ведь знаешь, что лорд Гвиндор — сын лорда Халиндвэ? Лорд Халиндвэ — один из приближённых моего отца, это очень богатый и уважаемый род! Мать лорда Гвиндора, леди Ауриэль — тавариль, её народ дружен с Энтами — Детьми Валиэ Йаванны!

— Богатый? — переспросила Толлунэль.

***

«…поскольку узнала о твоей бесконечной любви ко мне».

— Твои нежные письма, к сожалению, не долетели до меня, но сердце подсказывает — ты писал мне много слов восхищения!

«Твои нежные письма, к сожалению…»

***

— Твой лорд уже прислал письмо? — Толлунэль появилась в комнате дочери, и летний день словно стал темнее и холоднее. — Нет? Чем ты его обидела?

В тот момент в сердце юной принцессы вспыхнул протест.

«Я? Обидела? Да я не знала, что мне делать! Я старалась поступать, как ты советовала, но ничего не получалось! Может быть, виновата ты?»

— Я могу сама написать! — испуганно предложила Финдуилас, не зная, как исправить ситуацию, в которой её обвинили, и не поругаться с матерью.

— Не смей! Ты не должна! Он должен! Он! Ясно?!

Однако, когда весточка не пришла ни до конца лета, ни осенью, ни с первыми снегами, ни с весенней капелью, супруга принца Артаресто изменила мнение.

***

«…сердце подсказывает — ты писал мне много слов восхищения!»

— Ты приходил ко мне во сне и говорил, как сильно тоскуешь, мечтаешь о встрече, чтобы снова прикоснуться к моей нежной ладони.

«Ты приходил ко мне во сне…»

Финдуилас отвлеклась, потому что воображение стало рисовать картины мечты. Душа свободной птицей устремилась в открытое окно, запела трелями соловья:

«Шёл к тебе сквозь чёрный лес

Я, усталый странник.

И, вернувшись, я воскрес

И в дом твой постучал.

Ты открыла очи мне

Сонным утром ранним,

Прислонился я к стене

И шёпотом сказал:

«Дай мне с дороги вдоволь напиться!

Чистой водицы дай мне, дай.

Ты расскажи мне про счастье былое

И уложи спать рядом с собою».

Годы странствий и разлук

Нас с тобой встречали,

Я к тебе сквозь бездну мук

Пришёл в конце пути.

Сколько ты пережила

Горя и печали!

Не таи на сердце зла

И путника прости».

— Зачем ты думаешь? — снова спросила мать. — Я тебе всё сказала!

«…прикоснуться к моей ладони…»

— Нежной! Ты пропустила слово «нежной!»

В ужасе посмотрев на письмо и не представляя, как исправить оплошность, Финдуилас задрожала всем телом.

— Переписывай! Это очень важно, что ладонь нежная! Ты ведь принцесса, а не мастерица! Тебе что угодно сделают и подарят! Ты сама не обязана трудиться! Пиши, как я говорю! Бери новый лист!

Посмотрев на текст, Финдуилас вдруг громко всхлипнула и беспомощно разрыдалась. Толлунэль хмыкнула, взяла перо, чернила, бумагу и принялась писать сама.

***

Прочитав письмо через несколько недель после получения, Гвиндор удивился так, что не знал, как реагировать. Повеселившись, выпив вина и отложив ответ до соответствующего настроения, нарготрондский лорд всё же решил не заставлять деву ждать слишком долго.

«Дорогая прекрасная — предполагаю — незнакомка! — начал он текст, всё громче усмехаясь. — Не знаю, кому было адресовано письмо, поскольку ничего из описанного в нём я не делал и не думал, однако, раз столь страстные строки, от которых едва не вспыхнула бумага, всё же попали ко мне, приглашаю тебя в гости. И захвати с собой летописцев, которые внесут в свои бесполезные толстые книги всё, что произойдёт между нами: отметят каждое сказанное слово, опишут каждый взгляд и жест, дабы потом не возникло путаницы, кто и что делал. Жду встречи с любопытством, недоверием и заранее заготовленными шутками. Прекраснейший, благороднейший, мудрейший и неописуемо восхитительный лорд Гвиндор».

Запечатав конверт, эльф осуждающе покачал головой, однако на сердце было светло и радостно, словно привыкшие к темноте глаза взглянули на игривые солнечные блики, танцующие по лёгким волнам прекраснейшего озера. И губы сами собой произнесли имя:

— Финдуилас. Фаэливрин.

Локоны-лепестки в воспоминаниях сплелись с новым образом, кисть сама легла в руку Гвиндора, краски услужливо отыскались в ящике стола, а холст оказался удивительно удобным для воплощения задумки. Представив, насколько прекрасна принцесса с Тол-Сириона обнажённой, лорд начал рисовать очертания изящного тела, но подумал, что, если кто-то увидит картину, это станет позором для Финдуилас, не разгуливающей даже в жару без одежды. Быстро набросав очертания волн, нарготрондский лорд погрузил прекрасную деву в воду по шею, а золотые волосы сплёл узором с солнечными бликами. Получилось завораживающе.

Залюбовавшись неоконченной работой, Гвиндор замер с кистью в руке, на лице расцвела мечтательная улыбка, и губы сами собой снова повторили придуманное для глупой принцессы имя:

— Феэливрин.

Примечание к части Песня В. Преснякова «Странник»