Свет проклятых звёзд

Готовы ли просить Валиэ Ниенну о помощи?

Своды подземного дворца сияли завораживающим сочетанием серебра и золота, даря ощущение погружения в дорогое сердцу счастливое прошлое Благословенного Края.

— Можете не обсуждать дела Владык в моём присутствии? — раздражённо спросила Ниэль, делая вид, будто вот-вот демонстративно покинет берег ледяного прозрачного озерца, около которого собрались на семейную встречу те, кого многие сторонились, пусть и не выказывая неприязни открыто. — Валар чисты помыслами, они защищают нас и заботятся о каждом эльфе! Если вам не ясно, что абсолютному добру никогда не понять даже малое зло, что именно по этой причине Владыка Манвэ не верил до последнего, что Моргот остался прежним, не раскаялся и лишь притворялся осознавшим содеянное, значит, мне не о чем с вами беседовать! Либо меняем тему, либо прощайте.

— Ты пьяна, дорогая, — не позволила невестке уйти Нерданель. — Прости, мы больше не будем говорить о слишком жаркой погоде. Каждая из нас понимает: прекрасные песчаные пустоши на месте погибших лесов — единственно возможное благо.

— Бабушка! — вдруг вскипела, обращаясь к супруге старшего Феаноринга, до этого тихая напряжённая Финдиэль. — Ты вечно избегаешь сложных разговоров! Хватит! Ты знаешь, чем твоя дочь занимается?! Она настроила моего старшего сына — твоего внука — против Валар! Она вбила ему в голову, что аманэльдар страдают, видя во снах родню из-за моря! Он требует подвергнуть опасности всех нас ради спасения горстки младенцев!

— Нарнис глупа, — валинорская жена Нельяфинвэ Руссандола с презрением фыркнула. — Мы с ней обе — вдовы при живых мужьях, связаны узами судьбы с теми, кто сделал нас несчастными. А знаете почему? Потому что нас благословляли не Валар, но наши отцы!

Анайрэ, сидя одновременно близко и далеко от остальных, многозначительно промолчала, всё внимание уделяя исключительно вышивке.

— Надо было своей головой думать, — отвела взгляд Нерданель, кутаясь в тёмную шаль, заколотую дивной брошью, подаренной внуком.

— Своей головой? — Ниэль вдруг словно расцвела. Нолдиэ по крови, она всегда была слишком тихой и покорной, умеющей промолчать и уйти, когда это, казалось бы, невозможно. Однако сейчас прозрачные глаза эльфийки сверкнули молниями, чёрные волосы тяжёлыми волнами упали на грудь, когда женщина наклонилась вперёд к сидевшей напротив свекрови. — Аманэльдар, учившиеся у Валар, мудры, справедливы и проницательны! И каждый мужчина таков. Почему в таком случае не послушать совета отца и не стать женой того, кого выбрал мудрый проницательный любящий родитель? Если все хорошие, плохо быть просто не может.

— Ты противоречишь сама себе, дорогая, — снова подала голос Нерданель.

— Ничего подобного! Мы все знаем, откуда зло в Арде. И каждый вынужден встречаться с тьмой, но чистый душой эльф или Айну не в состоянии понять зло, предугадать его действия, защитить себя и свой дом.

— И поэтому Валар не могут понять нас, — хмыкнула Нерданель, бросая хлебные крошки в воду, чтобы приманить красивых серебристых рыбок с сине-зелёными пышными плавниками. — Соответственно, просить у них сочувствия смысла нет, ведь наши горести произрастают из зла внутри нас, которое Добро не в силах понять. Только мы все забыли, что можно сопереживать, помогать, поддерживать, даже если нет собственного аналогичного опыта. Достаточно посмотреть вокруг и подумать. Или вы допускаете, что творцы Арды столь глупы, что не в состоянии…

— Хватит, я просила! — Ниэль всё-таки встала, однако хмель не позволил быстро пойти прочь.

— Да, пожалуй, ты права, — вдруг помрачнела супруга Феанаро, — просто знаете, меня злит, что отцу и его мастерам приходится без какого-либо вознаграждения работать на Ольвэ и его кивателей! Я прекрасно понимаю: Нолдор виноваты перед Тэлери ещё больше, чем перед Валар, но это не значит, что мы теперь вечно обязаны задаривать тех, кто даже не был в городе во время боёв!

— Твой отец любит тебя, матушка, — вновь стала похожей на себя прежнюю Ниэль, — и жертвует всем, чтобы ты была счастлива, чтобы оградить тебя от последствий ошибки.

— Да, мой брак с Феанаро — чудовищная оплошность, породившая ещё семь бед, — напряжённо улыбнулась Нерданель.

Подняв взгляд от белоснежных узоров на синей ткани, Анайрэ серьёзно посмотрела на дочь своего первенца:

— Финдиэль, я полагаю, нам надо съездить в Сады Ирмо Лориэна. Возьми мужа, младшего сына, и мы вместе погостим у Эстэ. За время пребывания там я многое поняла, и уверена, Валиэ поможет тебе вразумить и Нарнис, и Лауранаро. А заодно подскажет, как не позволить юному Мелинаро встать на неверный путь.

— Элеммиро будет не в восторге от подобной идеи, — старшая дочь Финдекано отвела взгляд. — Мы все помним, чем обернулся отдых в Садах для его сестры.

— Знаете что, — Ниэль подняла шаль, на которой сидела, — если вы в каждом не нравящемся лично вам выборе родни вините Валар, мне действительно не о чем с вами говорить. Прощайте.

Проводив взглядом жену старшего сына Феанаро, скрывшуюся за поворотом коридора, Анайрэ печально улыбнулась:

— Нерданель, поедешь с нами?

— Нет. Боюсь не удержаться и спросить, сколько мне ещё нужно запасаться надеждой и терпением, пока мой отец работает на Тэлери. Я понимаю, некоторые из народа Ольвэ действительно пострадали: лишились рук, ног, глаз, поэтому не могут полноценно жить, как раньше, кто-то потерял родственников. Но ведь время идёт, семьи так или иначе восполнились, значит, больше не нуждаются в постоянной опеке! А мой отец никого не убивал и не калечил!

— Все братоубийцы ушли, — подняла брови жена Нолофинвэ. — За их деяния расплачиваемся мы. Наши мужья и сыновья лишили Тэлери мужчин, мы это восполняем.

— Спасибо, что не в постели, — скривилась Нерданель.

— Спасибо, — согласилась Анайрэ.

Финдиэль оторвалась от созерцания рыбок в озере, освещённого расположенными прямо на дне и плавающими на поверхности фонариками:

— Да, надо поехать к Вала Ирмо. Я очень волнуюсь за сына. За обоих сыновей. Хочу убедиться, что напрасно.

***

Одна из недавно поселившихся около Форменоссэ лисиц вела себя странно. Внешне зверёк был совсем ничем не примечателен, и это тоже наводило на подозрения: напрочь лишённое индивидуальности животное казалось созданным искусственно, намеренно усреднённым между всеми другими собратьями.

— Это точно один из Майяр Оромэ, — заключила Финвиэль, когда новый поселенец сначала попытался сторониться хозяйку крепости, но, увидев, что другие зверьки этого не делают, подошёл к эльфийке и даже изобразил ласку. — Мне это не нравится. Неужели Лауранаро действительно поехал не с родителям погостить у Ниэль, а что-то натворил?

— Надеюсь — нет, — Нарнис убрала книгу в сумку на плече. — Арафион говорил, будто Лауранаро хотел просить Валар о помощи Средиземью, но такая просьба никогда не будет услышана, мы это прекрасно знаем. Даже самые верные Владыкам аманэльдар не отрицают, что благодетельность Айнур имеет предел.

Подозрительный лис обиженно фыркнул, отбежав на безопасное расстояние.

— Передай Вала Оромэ, — рассмеялась младшая дочь Финдекано, бросая зверьку угощение, — что в Форменоссэ никто заговоры не строит. И требовать от Владык ничего не собирается!

Схватив еду, лис скрылся среди пышных кустов боярышника. Вдруг, словно из воздуха, у ворот крепости появился бело-серебристый силуэт.

— Впустите усталого путника, будьте добры, — сказал ласковый голос, однако и Нарнис, и Финвиэль ощутили леденящую душу тревогу, зазвеневшую в неподвижном безветрии ясного тёплого дня.

***

— Не иначе, сам Рок привёл вас в Сады Ирмо, — сказал похожий на ромашку цветок, высотой почти до груди Анайрэ, росший около лориэнских врат. — Я — грозный и бдительный страж этих земель, требую объяснений, с какой целью прекрасные леди пожаловали во владения Вала Ирмо и Валиэ Эстэ, ведь мне известно, что вас сюда не звали.

Супруга Нолофинвэ не смогла скрыть изумления, сопровождавшие слуги оказались абсолютно солидарны. Финдиэль переглянулась с мужем и младшим сыном. Эльфы понимали — Майя в образе гигантской ромашки вряд ли не впустит в Сады посетителей, но появление столь нелепого стража выглядело странно. Отвлекающий ход? Зачем? Что-то случилось? Гостей пытаются рассмешить несуразной и абсолютно неуместной шуткой, чтобы…

— О плохом здесь думать запрещено! — вдруг сообщил цветок. — Иначе осыплю пыльцой.

— Великий Айну, — не выдержала Анайрэ и пошла вперёд, — прекращай глупый спектакль! Шутник из тебя неважный.

Двинувшись вслед за супругой Нолофинвэ, гости Садов Вала Ирмо, внезапно узнавшие, что о прибытии надо было договориться заранее, ждали, когда на головы посыплется нечто, только выглядящее пыльцой, однако ничего подобного не произошло, и огромная ромашка, отступив в тень ажурных колонн, вытянулась до невероятных размеров и оплела, словно змея, резную арку.

— Розыгрыш был рассчитан на детей, — фальшиво улыбнулся Элеммиро, осматриваясь. — Только мы уже выросли, даже Мелинаро, поэтому не смогли оценить заботу.

Пространство впереди стремительно расширялось, голоса, доносившиеся вроде бы с близкого расстояния, стали удаляться. Анайрэ хотела бы встретиться с сестрой, однако понимала — навязываться не стоит. Если та сама не захочет, не нужно искать общения.

Около искрящегося радугой озера танцевала дева, прозрачное платье которой состояло из сотен лоскутов, поэтому казалось, будто на берегу парит в воздухе красивая рыбка с пышными плавниками.

Рядом с лицом Финдиэль опустилась тонкая серебристая ветка с розовыми листочками, капля воды заиграла чарующими красками, в ней отразилось лицо.

— Возьми меня в ладонь и поднеси к уху, — весело пропела росинка, — секрет скажу.

Мелинаро изумлённо посмотрел на мать — говорящая вода удивила даже полностью погружённого в созерцание окружающего пейзажа юношу. Не заставший Эпоху Древ и Затмение Валинора эльф не мог в полной мере оценить и полюбить отчасти иллюзорные картины Садов, изображавшие дивное прошлое Амана, однако это совсем не мешало просто наслаждаться красотой владений Лориэна и Эстэ, слушать удивительные переплетения странных, непонятных музыкальных тем непостижимого царства сна и отдыхать душой, ни о чём не думая. И вдруг весёлый покой грёз нарушил такой странный обитатель Садов! Что здесь вообще происходит?

Финдиэль послушно выполнила просьбу росинки, голосок капли зазвенел хрустальными колокольчиками, потом стих, став едва различимым, чтобы слышала только та, кому было адресовано секретное послание. Старшая дочь принца Финдекано вдруг побледнела, рука дрогнула, росинка, едва не соскользнув под ноги эльфийке, прыгнула кузнечиком на ближайшее дерево с мерцающей бирюзовой листвой и громко сказала:

— Не советую туда идти, но если материнское сердце требует, даже Валар не вправе запретить. Поэтому и я не стану.

***

Два письма были на абсолютно одинаковой бумаге с одинаковыми гербами, запечатаны идентично, однако одно из них составлялось под диктовку Валар, а второе — по воле эмоций.

Первое призывало очистить разум от шелухи чужих наветов, второе — отстаивать свободу выбора осторожнее.

«Сын моего сына, — говорилось в валаругодном послании, — мне никогда не понять мотивов твоего ухода от благого народа Ваньяр, однако вовсе не это несогласие с твоим решением вложило в мою руку перо и поставило на стол чернильницу, но желание сделать счастливой Землю Валар. Ты слишком юн и не видел тех благословенных дней, когда только обосновавшиеся в Амане эльфы радовались каждой мелочи, превыше других ценностей ставя мир и безопасность нового дома. Я вынужден согласиться, что вернуть прошлое невозможно, но изменить будущее мы в силах.

Желание жить в мире и безопасности вложило в мою руку перо, сын моего сына. Пойми, вражда, даже кажущаяся справедливой, приносит ещё большее горе, чем то, что породило вражду. Тот, кто сражается против кажущегося ему зла, сеет ещё большее зло, а победив, занимает место того, против кого боролся, становясь таким же, как и поверженный враг!

Ты понимаешь, что Моргот, могущественный Айну, просто так не сдастся? Ты понимаешь, сын моего сына, что он станет защищать своё право на власть над Ардой? Понимаешь, что Моргот, почувствовав потерю статуса Владыки, уничтожит Арду или значительную её часть, прежде, чем окажется повержен и заперт в Чертогах Намо?

Понимаешь, Арафион?

Или ты предлагаешь привести в благой светлый Аман всех, кому не нравится правление Валар, кто начнёт мнить себя мудрее и проницательнее Творцов Арды? Как ты представляешь будущее отнятых у родителей детей? Они будут требовать вернуть им мам и пап, а это те аманэльдар, кто был изгнан за кровопролитие! Те, кого так хочется спасать, — дети убийц, понимаешь?

Подумай, сын моего сына, подумай, прежде, чем ответить: зачем нести войну в мирные земли? Всё, что мы можем сделать для счастья аманэльдар — это смирить гордые сердца и победить зло в самих себе.

Только тогда Валинор станет Благим снова».

Арафион посмотрел на спокойное море. Да, в письме прямо не было сказано, что надо бросить Форменоссэ и ехать в Валимар, однако именно это подразумевалось.

— Ты прав, король Ингвэ, — сказал кружившим над волнами чайкам эльф, — но кем я стану в твоих владениях? Я буду одним из многих членов королевской семьи, живущим ради праздного веселья на священной горе, где нет зла, потому что его запрещено упоминать. И там никогда не будет Нарнис.

Второе письмо едва не унёс влетевший в окно маяка ветер, Арафион в последний момент поймал запечатанный конверт с золотым узором.

«Счастья и благ тебе, дорогой Благородный Ястреб, — зазвучал в памяти голос Индис, — прежде, чем в твою новую обитель нагрянут посланники Валар, рассказывая о том, какой ужасный у тебя дальний родственник, я хочу поведать, как было на самом деле, а что делать с подобным знанием — решать тебе.

Лауранаро, которого я не стану называть ни глупцом, ни героем, в одиночку прибыл к подножью Таникветиль и, не заглянув к родне в Валимар, не ища чьей-либо поддержки, стал требовать личной встречи с Валар, потому что, по его мнению, ни в чём не повинные потомки ушедших в Исход, родившиеся в Средиземье, должны иметь возможность спастись в Валиноре. От меня появление родственника скрыли, однако мне всё равно стало известно о его поступке. Тогда я послала к нему своих верных, которые поддержали Лауранаро песней и составили компанию.

Тогда Валар исполнили просьбу эльфа о личной встрече, и теперь у него есть очень много времени для бесед с Вала Ирмо.

Вероятно, тебе всё равно, что стало с моими верными, однако ты должен знать, что они в порядке и по-прежнему служат мне, однако в моей свите появились двое Майяр, которые готовы помогать мне советом и делом в любой момент времени, не отходя ни на шаг от моих покоев, но не стоит волноваться — тот, кто чист душой и светел ликом, пребывает в полной безопасности и счастье, проживая в лучшей части Арды.

Увы, Арафион, Форменоссэ — не настолько лучшая часть Арды, как Валимар, поэтому делай выводы и объясни Нарнис, в чём она не права. А также сообщи супруге Лауранаро, чтобы не ждала мужа к Празднику Урожая ни в следующем году, ни через год.

С любовью и пожеланиями счастья,

Королева Индис».

Арафиону показалось, будто под ним провалился пол. Похоже, оправдываются худшие ожидания, и необходимо как можно скорее поговорить с Нарнис, чтобы хозяйка Форменоссэ дальнейшими действиями не разрушила собственный Дом.

***

Сияющий гость внимательно взглянул в сторону убежавшего лиса, свет, окружавший высокую фигуру путника угас, и перед хозяйками Северной Крепости предстал Майя Олорин, не скрывавший печали о том, что пришлось выполнять поручение отправляться в дорогу к не самой дружелюбной семье.

— Валар не хотели тревожить вас горькими вестями, — развёл скрытыми в пышных рукавах свободного одеяния руками посланник, — но Рок распорядился иначе.

Скинув капюшон и демонстративно выпустив из-под одежды серебристые волосы, Олорин снова посмотрел на двери:

— Однажды в них стучался Моргот, и его печать навек осталась здесь кровавым следом. Ничто не в силах смыть такое клеймо, кроме слёз Валиэ Ниенны. Вы готовы просить Плакальщицу о милости?

Нарнис пошла навстречу гостю, думая, что ему ответить, но вдруг из пролеска со стороны моря послышался стук копыт — кто-то явно торопился к крепости, и, обернувшись, леди Нельяфинвиэль увидела Арафиона, выглядевшего так, словно за ним гнался сам Моргот и целая армия чудовищ с огромными рогами, как в сказках нолдорана Финвэ.

— Приветствую, принц, — улыбнулся Майя, не торопясь проходить в открывшиеся ворота. Сняв плащ и отдав его слугам Нарнис, Олорин остался в подчёркивавшем изящную фигуру переливающемся костюме из ткани, отдалённо напоминающей рыбью чешую. — Я долго пробыл у границы Бездны, однако даже там нет столь могущественной печати скорби, как на дверях Форменоссэ. Вы готовы просить Валиэ Ниэнну смыть кровь с вашего дома?

— Ни в коем случае! — внук короля Ингвэ спрыгнул на землю, обогнал Майя и встал перед ним, словно не пуская дальше в твердыню. Почтенно поклонившись, эльф бросил взгляд на растерянных Нарнис и Финвиэль, потом снова поклонился Олорину. — Валиэ Ниэнна не для того пришла в Арду, чтобы тратить силы на кровавый след от длани Моргота, ведь тогда придётся оплакивать каждую песчинку в Валиноре — враг ступал здесь на каждый камень!

— Ненужное преувеличение, — строго произнёс Айну, обходя ваньярского принца и продолжая путь от ворот к парадной лестнице. — Мы все прекрасно знаем, что не каждая песчинка и травинка оказалась осквернена. Лебяжья Гавань была щедро омыта слезами Валиэ, и теперь снова чиста. Однако… — Майя вдруг остановился и осмотрелся, разглядывая пышные сады Северной Крепости, — вероятно, я действительно поспешил с выводами. Кстати, я пришёл не для того, чтобы говорить о моей любимой Валиэ. Послал меня к вам Владыка Ирмо.

— Я знаю, господин Олорин, — Арафион снова оказался между Майя и Нарнис с Финвиэль, подошедшими к гостю.

Эльфийки непонимающе переглянулись, мать сделала дочери знак молчать. Айну не выказал изумления, лишь ещё больше загрустил. Сейчас он выглядел тэлерийским юношей, которому отказала возлюбленная.

— Что ж, — вздохнул Олорин, достав из поясной сумки трубку и закурив, — значит, я напрасно проделал долгий путь. Однако, раз я здесь, предлагаю помощь в посещении Садов Вала Ирмо. Дам напутствие, провожу. Владыки не для того привели эльфов в свои земли, чтобы заполнить благой Валинор печалью.

Внук короля Ингвэ улыбнулся, и вполне искренне ответил согласием. Дымок из трубки Майя распался колечками.

— Нарнис, это письмо для тебя, — эльф-Ванья продолжал казаться весёлым, однако рука, протянувшая свёрнутую бумагу, дрогнула. — Я побеседую с господином Олорином, а вы с Финвиэль пока распорядитесь приготовить угощение для дорогого гостя. И поговорите с…

Не закончив фразу, Арафион весело отмахнулся, невольно замечая, что гость-Айну привлекает всё больше внимания жителей Форменоссэ, и неизвестно, хорошо это или нет. Главное, чтобы супруга Лауранаро не бросилась на Майя с обвинениями, когда ей расскажут о письме — семьи изгнанников обязаны выглядеть мирными и благочестивыми! Иначе…

Леди Нельяфинвиэль кивнула, а потом, заметив движение глаз воздыхателя, осторожно развернула бумагу.