Свет проклятых звёзд

Величайшее королевство Белерианда

«Ветер ли старое имя развеял,

Нет мне дороги в мой брошенный край.

Если увидеть пытаешься издали,

Не разглядишь меня,

Не разглядишь меня.

Молви: «Прощай!»

В спокойный сон ворвалась тревожная песня, и Туивьель поняла: быть беде. Ещё не прозвучали трубы и колокола, не послышались призывные кличи и грохот металла и копыт, но химрингская леди уже знала — случилось нечто плохое. Об этом предупреждает сын? Тэльмо жив?

«Я уплываю, и время несёт меня

С края на край,

С берега к берегу, с отмели к отмели.

Молви: «Прощай!»

Знаю, когда-нибудь с дальнего берега

Давнего прошлого

Ветер весенний ночной

Принесёт тебе вздох от меня».

«Он по ту сторону огня».

— Будь готова ко всему, — окончательно разбудили слова Легенды.

Голос прозвучал очень непривычно. Искренне.

Аккомпанемент из медного звона придал речи эльфа силу и магию, словно сейчас, в этой комнате был сыгран один из аккордов Песни Творения, однако для Туивьель это не имело первостепенного значения — честность интонации Маэдроса — вот, что важнее всего. Уже давно Легенда не открывал перед избранницей сердца, слов друг другу говорилось всё меньше, потому что важнее и важнее становилась запретная тема, которую боялись поднимать и лорд, и леди.

Однако сейчас, когда Моргот снова напал на Белерианд, остался смысл только в сражении с врагом, открытом сражении! С демонстрацией силы, доблести, бесстрашия и преданности своему народу. В глазах цвета стали отразилась надежда на успех.

«Если Моргот навязал сражение, — прочитала Туивьель во взгляде Легенды, — значит, осада не напрасна. Ресурсы в Дор-Даэделот кончаются, сил Айну не хватает на атаку сразу со всех сторон».

— Я готова, — заверила Туивьель.

Химрингская леди не сомневалась в своих словах, и причин думать иначе у неё не появилось, поскольку эльфийка не увидела, как изменился взгляд любимого, когда по пути в осадный лагерь он получил примерный план атаки орков на Поющую Долину и Таргелион.

***

Тьма, закрывшая небо, отвратительно хохотала.

Клубившийся слишком высоко мрак было не достать рукотворному ветру, и король Поющей Долины уже находился на грани мольбы к Манвэ, чтобы Владыка Ветров послал мощный шквал.

Позор! Если Нельо узнает…

Круговерть событий выбивала из реальности. Одни письма улетали, другие прилетали, колдовская тьма окончательно заслонила небо над городом, фонари и факелы стали выглядеть угрожающе. В памяти всплыли чёрные разводы на городских стенах, осквернённый дворец, разрушенные и сожжённые дома…

«Мороз, ветер, пурга,

Бесконечная ночь!

Жаль, что не умер, когда

Шёл чёрный дождь…»

И обелиск на братской могиле.

«Где был я, когда

Погиб последний солдат?»

Руки сами взялись за перила лестницы, и Макалаурэ бросился бежать вниз с дозорной башни, чтобы, облачившись в доспехи, поспешить в южную часть своих владений, где начал подниматься чёрный дым, сливаясь в небе с тьмой Моргота.

Сознание затуманилось, словно от хмеля, и видя свой шлем с высоким алым гребнем, латы со звездой и тонкий изящный меч, король-менестрель подумал, что отец оберегает своего бестолкового сына даже после смерти, оставив ему защиту и оружие. Стало невыносимо горько, мир задрожал и размазался, и даже оказавшись в седле, второй Феанарион не до конца осознал собственные действия.

Лучше умереть, чем снова опозориться! Или…

«Снова из глубин мелодий свет струится,

Но из глаз твоих опять печаль сочится.

Как же это всё могло с тобой случиться?

Эру! Ответь!

Но душа бесследно

Прочь ушла за ветром.

Раз был выбор сделан —

Вот и цена!

Страшная дань!..

Хохот и стон,

Смешались явь и сон.

Всё, о чём мечтал,

Оплачено сполна!

Знай, что теперь

Назад закрыта дверь!

И звучит твоя

Симфония Огня!

Вечный поток

Из тысячи дорог.

Выбрал этот путь,

И время не вернуть!

Танец теней

В мерцании свечей,

И звучит твоя

Симфония Огня!»

Бешеная скачка, крики, звон металла, но всё это будто где-то далеко, сквозь сон, а потом Макалаурэ вдруг обнаружил себя среди ждущего приказа войска и осознал, что опоздал на битву.

***

Дозорные на бело-красных башнях южной части Поющей Долины сразу поняли, что видимая часть войска орков — неожиданно малочисленная в сравнении с живыми морями морготовых рабов, накатывавшими ранее. Где же остальные? Прячутся? Есть ли с ними Балроги? А ящеры или другие твари?

Кишащая галдящая волна бросилась на стены, не останавливаясь ни под стрелами, ни под кипящей смолой. Удары тарана в ворота отдавались эхом в ущелье, оглушали и заставляли безумно хохотать наступающее войско.

Однако что-то было не так. Орки то и дело оборачивались, словно ждали подмогу, которая не приходила, страх постепенно охватывал войско Моргота, и когда очередной командир пал, сражённый эльфийской стрелой, воины с воплями бросили чёрные флаги и таран у покорёженных ворот и побежали в сторону ближайшего леса.

***

— Кого смогли, мы всех догнали, — рассказывал владыке Поющей Долины воин в маскировочном плаще, — и нам очень помогли эльфы с побережья Малого озера.

Канафинвэ посмотрел с высоты седла на двух эльфиек и юношу: все трое — подунолдор, а одна из дев — с красиво заплетёнными золотыми волосами.

Увы, она не сияла светом Древ, ведь родилась в Средиземье, но…

— Вы героически сражались с орками? — спросил король, посмотрев в нежно-голубые глаза, в которых сталью блистала гордость.

— Мы зачаровали их, — вытянулась струной дева. Однажды Элеммирэ точно так же проявила довольство собой, когда Макалаурэ её особенно похвалил за мелодию для праздника.

Но это, конечно, не Элеммирэ.

— Эльфандис, — поклонилась девушка, и Макалаурэ подумал, что так жестоко судьба с ним ещё не шутила.

Справившись с собой, король улыбнулся:

— И какие же чары вы использовали против врагов?

— Мы слышали от наугрим о народе таварим. Они умеют чарами сбивать с пути, — эльфийка обняла темноволосую подругу. — И мы попробовали так же.

***

Орки пытались пробираться по тайной тропе скрытно, однако это получалось с трудом. Напившись в первом же из брошенных домов, воины не заметили даже, как в соседнем жилище несколько собратьев чем-то отравились и вроде бы насмерть.

— Не моя забота, — заголосил на всю рощу полуорк, которому досталось больше всех вина, — кто там бьёт кого-то!

Наплевать, конечно, кто там, где убит.

Ах, мама, родила ты сына без охоты,

Потому что сын твой — пьяница, бандит.

Впереди сквозь деревья стали виднеться дома, и морготовы бойцы приободрились, чувствуя близкую добычу. Ускорив шаг, орки, полуорки и люди поспешили в сторону жилищ.

— Я возьму обманом города — измором!

Буду бить, калечить, вешать и стрелять!

Буду одобрять я всячески погромы,

А на остальное, в общем, наплевать.

Вдруг впереди на фоне блестевшего в лучах заката озера затрепетала тень.

«Я ухожу — так молвил мне Рок,

Без слёз, без следа, — зазвучало многоголосье со всех сторон, отражаясь эхом от безмолвных стволов. — Я ухожу, впитавшись в песок,

Как будто вода.

Я ухожу, не помня себя,

Лечу наверх, к цветным голубям,

А память моя, как воздух, светла — она умерла».

— Стреляйте! Это колдуны поиметые! — заорал командир, ещё не догадавшись, что его воины дезориентированы и не смогут понять, в какую сторону целиться.

Пейзаж вокруг застыл картиной на холсте, алкарим заметались, некоторые всё же спустили тетивы, однако пение не прекращалось, становясь оглушительным, сотрясая воздух, словно раскаты грома, отдаваясь в грудной клетке, закладывая уши.

«Земля — песка ровня,

Бери меня, помня,

Как я ходил по тебе, свой оставляя след.

Как солнца блик ранний

Твои хранят камни,

Как я извивы в судьбе

Несу на себе.

Они черны, словно уголь,

Они красны, словно медь».

Откуда-то снова полетели стрелы, войско превратилось в мечущуюся толпу. В замершей картине вечерней рощи не был виден ни крутой берег с глубоким омутом, ни овраг.

«Земля — сестра смерти,

Оставь меня в свете,

Позволь ползти мне по стеблям трав,

Что станут звенеть.

Их звоном пьян буду

Искать тебя всюду.

Тем выше смерти цветы,

Чем ближе мне ты,

Та, что черна, словно уголь,

Та, что красна, словно медь.

Я ухожу от тебя, но всё ж

Запомню одно:

Я знаю — вновь ты меня вернёшь

На тёмное дно,

Где жизнь и смерть породят любовь,

Где я, возможно, воскресну вновь,

Где переплавится смерть на боль

В смешении воль.

Земля — моя мама,

Веди меня прямо,

Веди меня по камням,

Солнцу в небе гореть.

Готов тебя вновь я

Поить своей кровью.

А ты обнимешь меня,

Браня и храня,

Сама черна, словно уголь,

Сама красна, словно медь».

***

— Мы задержали морготовых рабов, — пояснил юноша. — Наши как раз успели вооружиться и напасть. Повезло, что этих тварей немного было.

— Мы бы и бóльшую армию побороли, — уверенно заявила Эльфандис.

Макалаурэ спешился.

— Вам просто повезло, — сказал король без тени насмешки. — Если вы не знаете противника, то и сразить его не сможете. Напугать — да, запутать, сбить с пути — вероятно. Однако с войском даже дюжине таких, как вы, не справиться. Ты знаешь, что главная песни Истины и Силы — Тишина?

По глазам девушки стало понятно — нет, она о таком не слышала, зато её подруга понимающе кивнула.

— Что бы ты выбрала в войне, Эльфандис, — задал вопрос Макалаурэ, чувствуя нечто странное в сердце, — спеть для победы семь одинаковых песен или постепенно, куплет за куплетом приближаться к успеху, отрекаясь от всего дорогого и привычного?

Не зная, что ответить, эльфийка переглянулась с друзьями.

— Вы трое — герои битвы и достойны награды, — чувствуя, как потерял управление колесницей и летит со склона, король-менестрель запаниковал, но уже ничего не мог с собой поделать, — только это не последний бой. Скажи, Эльфандис, чего была лишена песня, которой вы зачаровали врагов?

— Она… была про смерть, — осторожно произнесла девушка.

— Но в ней звучали слова и о любви, и о братстве, и о семье, и о себе, и о надежде, — смутился юноша.

— Эльфандис, — Макалаурэ подошёл ближе к подданной, прямо посмотрел в голубые широко распахнутые глаза и не смог сдержать улыбку, — попробуй победить меня песней без слов.

Все взгляды устремились на опешившую деву.

— Война — время безумия, — заговорил владыка Поющей Долины, словно подсказывая смысл Темы, — сейчас мы разговариваем, смотрим друг на друга, верим и надеемся, но через мгновение могут снова напасть орки, и от нас не останется даже грустных воспоминаний. Может быть, именно твой голос способен изменить историю Арды. Пой.

— Но мы ведь должны сражаться вместе, а не против друг друга, — произнесла Эльфандис, и мир Канафинвэ Феанариона разбился окончательно. — Мы должны научиться петь в унисон так, чтобы рушились вражеские крепости, а воины, стоящие за нашими спинами, ощущали прилив сил, переставая чувствовать страх и тяжесть доспехов.

— Тишину не под силу спеть ни одному из Эльдар, — потеряв опору под ногами, выдохнул Макалаурэ.

— Не надо нам тишины. Не надо истины. Нам нужна победа.

И зазвучала мелодия без слов.

Голос эльфийки, преображённый чарами, казался высоким и низким одновременно, переливался птичьими трелями и рокотом недр. Именно так представляли себе Дети Эру Айнулиндалэ, Песнь Творения, и каждый менестрель старался придумать свою версию её истинного исполнения.

— Может быть, — король вдруг взял подданную за плечи, наклонился к лицу, — завтра придут орки и всё здесь сожгут. Нам не на что надеяться и нечего бояться в безумной круговерти войны. Стань моей женой, Эльфандис. Хотя бы один день своей жизни ты будешь королевой эльфов. Королевой самого прославленного королевства Белерианда — знаменитой Дыры Маглора. Не отказывай себе в великой чести.

Девушка совсем растерялась, не поверила, испугалась. А потом согласилась.

Примечание к части Песни:

«Последняя поэма» из к/ф «Вам и не снилось»,

«Дождь» группы «Гранд-КуражЪ»,

«Симфония огня» гр. «Catharsis» (через «Т» ☝️),

«Не моя забота» гр. «Монгол Шуудан»,

«Maman Bridgitte» гр. «Канцлер Ги»