Свет проклятых звёзд

Примечание к части Стихи о Валар авторства https://ficbook.net/authors/347896 💓 Только не извиняйся!

Стальной кубок с глухим стуком встал на стол, алая капля подлетела и упала на белую плотную салфетку. Звуки струн арфы, не тронутые магией менестреля, разлетались по бордово-серой комнате, смешивались с влетавшим в открытое окно северным ветром.

— Сила дарения, власти, прощения… — песня лилась, словно никому не нужная, но даже не сплетённая с чарами, она заставляла себя слушать. — Вот он какой — недоступный нам дар.

Вечность Творения, боли, забвения…

Хор инструментов порочных — Валар.

Песня кричит и звенит. Подчиняется!

Только оковы на Наших руках —

С каждым началом хоть что-то кончается,

Мы оставляем обиды в садах.

Верные, сильные, светлые, вышние —

Нам непривычен сомненья изъян.

Звёздами, снами и спелыми вишнями

Скроем, излечим всю Арду от ран.

Стоны моления, злобы, падения…

Брат иль любимый — наш суд справедлив!

Путы веления, горя, смирения…

Чувств всех лишённые — диво из див.

Кружимся-вертимся, хроа меняются,

Плоть иллюзорная сходит на нет.

Истина, суть для слепых открываются.

Мы — только ноты, покорность и свет.

Воля значения, жажды, решения.

Дети отца — в назидание нам —

Милые сердцу ключи от спасения,

Мы безгранично завидуем вам.

Маэдрос посмотрел на закончившего песню брата, перевёл взгляд на Хеправиона, потом — на Майдроса и Арагарона.

— Давно здесь не звучали песни о Валар и том, какие они плохие, — скривился химрингский лорд. — Но сейчас проблема не в них, Кано.

Оруженосец понимающе кивнул.

— Я рад, что есть ещё в Арде отважные сердца, — заговорил Маэдрос, обведя взглядом всех присутствующих, остановившимь на брате. Тот напрягся. — Рад, что не все дрогнули под натиском тьмы и неизвестности, что вы со мной, здесь, в этой твердыне. Это очень важно и для нашего общего дела и для меня.

Повисло молчание, старший Феаноринг повернулся к окну, взял кубок.

— Майдрос, — обратился к соратнику лорд, подумав о чём-то своём, — верни Алмарила в Химринг. Найди его и скажи, что несмотря на отсутствие результата поездки, он нужен мне здесь. Его метания по Белерианду никому не сделают лучше. Надо также узнать о Карнифинвэ. То, что он пишет отцу, ничего не говорит о положении дел. И ещё, мне необходимо доставить письмо лично Финдекано. Мне необходимо понять истинную причину его отъезда из Барад Эйтель, потому что если это очередная интрига его отца…

— И что ты сделаешь? — Макалаурэ развёл руками, отпустив арфу.

— Вызову на бой и сверну башку, — серьёзно сказал Маэдрос. — Одной левой. Разговаривать я с ним больше не стану.

Хеправион налил в бокалы вина.

— Кано, — старший Феаноринг вдруг заулыбался, — помнишь, как в Форменоссэ мы тренировались сражаться на палках, а ты нас сбивал магией? Думаю, нам всем не помешает такая практика. Пойдём во двор. А после все вместе составим письмо для Варнондо с уточнением по разведданным, которые он ждёт. Заодно напомним ему, что в Химринге давно никто не разбирал складские архивы.

Король-менестрель рассмеялся.

Взяв из тайника в стене оружие, Нолдор поспешили из башни на улицу.

Тема Стали сплелась с магией песни, увязла в ней, запуталась, словно в сетях. А колдовской мрак на севере будто захохотал над попытками эльфов научиться противостоять силе Айнур.

***

Спешный отъезд из столицы Хитлума в Крепость Стрелу напоминал паническое бегство. Принц Финдекано так спешил оставить в прошлом всё, что связывало его с войной, словно он был женат не на оставшейся за морем эльфийке, а на битве, на равнине Ард-Гален, на вечной неравной борьбе, и теперь затуманенный чарами разум отвергал именно эту сторону жизни.

Необходимость быть рядом с поработившей волю эльфийкой заставляла Нолдо постоянно обнимать, целовать и прижимать к себе Линдиэль, а любые попытки этому препятствовать вызывали у влюблённого принца панику.

Финдекано не видел ничего, кроме объекта обожания, и не давал любимой смотреть куда-либо, кроме него. Он не мог ни есть, ни спать, и был уверен, что это нормально. Не жил сам и не позволял жить невольной избраннице.

Не представляя, как быть дальше, и понимая — посоветоваться не с кем, Линдиэль, стиснутая в судорожных объятиях и осыпаемая поцелуями, старалась придумать, как помочь себе.

Если ехать в карете — Финдекано прижимается. Верхом — садится с ней на одну лошадь. Что же будет дальше?

С ужасом и отвращением представляя себе неминуемо приближающуюся ночь любви, дочь лорда Кирдана едва не плакала. Не так она представляла себе супружество. Совсем не так!

Крепость приближалась, лес расступался, Финдекано прижимался сильнее. Решив, что такое поведение, вероятно, связано со страхом потери объекта больного обожания, неверием в прощение и искренность желания быть вместе, Линдиэль пересилила себя и стала гладить принца по голове. Нежно, осторожно. Ласково. Собравшись с духом, она начала вспоминать самые светлые чувства, которые когда-либо испытывала к Астальдо.

Сине-серебристая стрела. Как красив и стремителен был принц, бросаясь защищать отца и гостей его праздника от безумного лорда! Брошенный под ноги толпе меч, оставшиеся в руках Линдиэль ножны… Взгляд на уходящего врага… или друга? Родича? Астальдо смотрел вслед армии Маэдроса с болью и надеждой, верой в лучшее, в справедливость. Что осталось от тех ожиданий? Во что они вылились?!

Держа себя в руках и продолжая гладить сияюще-чёрные волосы на доверчиво склонённой голове Нолдо, эльфийка посмотрела за окно кареты. Скоро конец пути. На глаза навернулись слёзы.

— В одной небесной книге, что пишет звёздами Варда, — тихо запела Линдиэль, снова уносясь в прошлое, где её светлые чувства ничто не очерняло, — в главе «Любовь», наверно,

Строка про нашу тайну.

Есть в той небесной книге, что пишет звёздами Варда,

Цена разлук и боли — расплата за любовь.

Соединило небо

В едино быль и небыль.

Как сладок плод запретный

Дражайшего секрета!

В другой небесной книге,

Где козни, ложь, интриги,

В главе «Вражда», как странно,

Гербы с двух наших флагов.

Готова я молиться,

С самой судьбой сразиться!

Чтоб нам соединиться

В объятиях любви.

Финдекано ослабил хватку, задышал ровнее, спокойнее, стал что-то шептать, но эльфийка не хотела слушать: он ведь опять извиняется за оскорбления и клянётся в любви. Да, именно этого Линдиэль и хотела, жаждала, мечтала… Страстно желала отыграться и заставить просить прощения. Если бы она только знала, как отвратительно это будет выглядеть!

— Перевернём страницу, — продолжала дочь Кирдана песню, — ту, где вражды граница,

И повторять мы будем

Главу «Любовь» по буквам,

Ведь в этой главной главе

Всё обо мне и тебе!

Пусть той небесной книги, что пишет звёздами Варда,

Слова не канут в лету,

Сияя ясным светом.

Соединило небо

В едино быль и небыль.

Прекрасней нет сюжета,

Под ясным звёздным светом…

Принц поднял голову, невидящие глаза посмотрели на Линдиэль с тревогой.

— Ты всё это время страдала, да? О, Эру, как я посмел?..

Сдержав эмоции, эльфийка продолжила гладить волосы Финдекано, вымученно улыбнулась.

— Всё плохое в прошлом, — произнесла она как можно увереннее, — это правда. Нельзя злиться на того, кого любишь. Это невозможно, понимаешь? Я просто счастлива, что теперь мы вместе. Пожалуйста, не извиняйся. Это делает мне больно.

— Да, — Нолдо приподнялся. — Ты всегда была честна со мной. Только ты, больше никто. Только ты! Я ненавижу себя за то, как поступал с тобой. И раз тебе нельзя находиться в Барад Эйтель, то и мне тоже.

Где-то глубоко в душе понимая — так неправильно, Линдиэль хотела поспорить, попытаться переубедить, но боялась новых слёз и мольбы. Что угодно, только не это!

— Здесь нам будет хорошо, — отрешённо произнесла эльфийка.

— Я всё для этого сделаю! — неожиданно воскликнул Финдекано и прямо на ходу выпрыгнул из кареты.

Послышалось ржание лошади, удивлённые голоса, ускорившийся удаляющийся стук копыт.

Линдиэль замерла. Может быть, бежать, пока не поздно? Но куда? И какие догадки родятся в затуманенном чёрным колдовством разуме? Вдруг принц решит, что любимую похитили, соберёт армию и пойдёт войной на всех соседей?

Нет! Нельзя отступать. Поздно.

За тяжёлыми раздумьями остаток пути прошёл незамеченным, и когда карета остановилась, стало по-настоящему страшно.

Вдруг дверь открылась, перед испуганной эльфийкой возник любимый, одетый празднично, словно на торжестве. Сорвав с себя сине-звёздный плащ, Финдекано постелил его перед Линдиэль.

Надеясь, что это просто очередной порыв больного разума, а не какая-то валинорская традиция, о которой надо знать, и поступать согласно обычаям, эльфийка осторожно прошла по ткани и вдруг оказалась на руках принца.

— Мы дома, — радостно сообщил он, бросившись по лестнице к дверям.

Понимая, что должно случиться в ближайшее время, Линдиэль с трудом сдерживала слёзы, однако понимала — лучше не отказывать. Неизвестно, как сопротивление воспримется под действием чар.

Лестница, коридор, ещё лестница… Дверь!

Из всей обстановки покоев эльфийка увидела только кровать, причём не смогла даже оценить, как выглядел этот предмет мебели, настолько ужасал сам факт его наличия.

Ещё мгновение, и…

Линдиэль зажмурилась.

Примечание к части Песня из мюзикла "Ромео и Джульетта" — сцена на балконе