Свет проклятых звёзд

Сказка про Истинного Короля 3

«Я не для них стараюсь», — мысленно убеждал себя Аклариквет, смотря со сцены в толпу.

Сцена… Эта конструкция внушала гораздо меньше доверия, чем даже лёд в Хэлкараксэ после восхода нового горячего светила.

«Я стараюсь не для них. Они поймут только то, что им перескажут эльфы, поэтому нравиться должно моим собратьям. Они и есть моя настоящая публика».

Менестрель с неохотой признавал, что изначально надеялся на более способную к обучению толпу, хотя причин для этого не было никаких. С другой стороны, певец понимал — ему повезло, что племя Мараха способно заучить не только имя короля, которое, кстати, произносили неправильно. Специально? Несколько поколений прожившие бок о бок с Авари дикари умели говорить чётко и разборчиво, сложными фразами, не коверкая слова, однако их манера общения немного напоминала орочью, и это заставляло Аклариквета беспричинно презирать тех, кого он совершенно не знал.

«Они ничего не поймут. Ну и пусть!»

На мгновение стало привычно страшно, что вот-вот из-под земли появится лорд Маэдрос с войском и доходчиво объяснит, что песни ему не нравятся, а принца Финдекано здесь нет, значит…

От красочной картины, заботливо нарисованной воображением, на миг потемнело в глазах, но вдруг разум прояснился, и королевский менестрель понял, что заготовленная речь перед началом выступления больше не нужна — говорить надо о другом.

Толпа не была безликой, однако смотреть и замечать черты и эмоции оказалось брезгливо. Вероятно, сказывались рассказы Зеленоглазки. Аклариквет сосредоточился на лицах собратьев, одни из которых должны были следить за порядком, а другие — пояснять происходящее на сцене.

— Смерть — это величайший Дар Создателя, — выйдя, наконец, из-за сине-звёздных штор, заговорил Аклариквет, одетый в бело-золотое с перьями платье, — потому что отсутствие старости и хворей не означает вечное счастье. Груз потерь и пережитой боли копится на душах бессмертных, и только забвение способно прекратить муки, но убить себя способен далеко не каждый. Большинство вынуждено жить, волоча непосильную тяжесть прошлого, моля о смерти, как о величайшей благости, и не получая её.

Проследив за тем, как помощники среди зрителей объясняют дикарям смысл сказанного, и, наконец, пересилив себя, менестрель заметил различную реакцию со стороны Фирьяр: одни ничего не поняли и понимать не захотели, потеряли интерес и собрались уходить, поэтому их пришлось уговаривать остаться, другие тоже не поняли, но после объяснения с умным видом закивали, третьи точно так же не поняли, однако всё равно заинтересовались и почему-то не позволили себе ничего объяснять, а четвёртые, меньшинство, похоже, разобрались, что говорилось со сцены, потому что начали спорить с высказанным утверждением.

— Однако, храбрый народ Дор-Ломина, — заговорил дальше Аклариквет, — и Одаренные, и Лишённые Дара не желают, чтобы злодей Моргот решал за других, сколько им жить. Никто не хочет навязанных чужой прихотью кратких лет!

Менестрель знал: это тоже придётся объяснять, но ничего, помощники на то и помощники.

Отступив вбок к шторам, певец позволил зрителям увидеть картину битвы, в которой прекрасных воинов в красном под беспорядочный бой барабанов и медных тарелок смела чёрная галдящая толпа.

— Те Феаноринги, что выжили, спрятавшись за спины своих верных и сбежав далеко на юг, надеясь, что враг туда не доберётся, — продолжил рассказ Аклариквет, говоря в такт стихшим гулким ударам, — лишь один из них — Маэдрос — присоединился к королю Голфину Нолофинвэ, но оказался слишком слаб для дела, которое взял на себя.

На сцену вынесли бутафорскую гору с плоской вершиной, на которую поднялся с очень растерянным видом Тьялинельо в красном парике, короне и ало-звёздном плаще, скрывавшем правую руку.

Пока шли приготовления, Аклариквет услышал из толпы слова: «Слабак, трус, трýсы, жалкие», сказанные сначала голосами эльфов, а потом повторенные смертными.

— У меня есть дом, только нет ключей, — запел «Маэдрос», озираясь и тщетно пробуя спуститься со скалы. — У меня есть солнце, но оно среди туч,

Есть голова, только нет плечей,

Но я вижу, как тучи режет солнечный луч.

У меня есть слово, но в нем нет букв,

У меня есть лес, но нет топоров,

У меня есть время, но нет сил ждать,

И есть ещё ночь, но в ней нет снов.

У меня река, только нет моста,

У меня есть рана, но нет бинта,

У меня есть братья, но нет родных,

И есть рука, и она пуста.

И есть ещё белые-белые дни,

Белые горы и белый лёд.

Но всё, что мне нужно —

Это несколько слов

И место для шага вперёд.

Аклариквет пошёл из одного конца сцены в другой:

— Пока слабые обвиняли друг друга в бездействии, а заодно пытались распространять мерзкую клевету об Истинном Короле, владыка Голфин Нолофинвэ, не обращая на них, глупых, внимания, собирал армию. И на праведный зов откликнулась королева.

На сцене, воздев меч, появилась светловолосая дева в мужской зелёной одежде.

— Приветствую вас, племя Мараха! — крикнула она. — Мой доблестный народ!

В толпе сначала возникло недоумение и замешательство с редкими радостными возгласами понимания, но эльфы быстро объяснили запутавшимся, что имеется в виду, и как на такое реагировать, и ликование охватило всех зрителей.

— Всего лишь одного хватило горе-лорда, — запела «Линдиэль», — чтоб статус подорвать, чтоб зашатался трон.

Проявишь доброту, не ждёшь награды гордо,

Но вот уже ползут враги со всех сторон!

Дашь только слабину — тебя же в раз затопчут,

В бараний рог согнешь глупцов — кричат: «А лайт!»

Не слушать никого! Ни ближнего, ни прочих,

У слабого всегда лишь сильный виноват!

В бело-голубом сиянии на сцене появился Истинный Король, и королева склонилась перед ним.

Аклариквет исчез на шторами, чтобы успеть переодеться. Смотря за игрой актрисы, менестрель думал, что Мистель лучше бы подошла внешне, однако смогла бы или нет передать характер — вопрос сложный.

— Долгие годы я ждала,

И вот настал мой час! — запела «Линдиэль», обращаясь к Истинному Королю, — но в мире столько зла,

Отвергли Валар вас.

— Что Валар нам? Прошёл тот век,

Когда нуждались в них, — стал успокаивать её «Нолофинвэ», — и ныне человек

Силён и без Владык.

Со второго плана подал голос «Маэдрос»:

— О, как же глуп и как жесток

Наш неспокойный мир!

Ты сам себе пророк

И сам себе кумир!

— Считаешь ты себя судьёй? — осуждающе поинтересовался Истинный Король у застрявшего на скале «Феаноринга». — Да только должен знать:

Назначено судьбой

Вам битву проиграть!

«Маэдрос», опустив голову, сел, стал совсем незаметен на фоне сияния. «Нолофинвэ» и «Линдиэль» запели вместе:

— Долгие годы этот мир

Не знал безумия страшней,

И новой битвы дикий пир

Погубит тысячи людей!

Долгие годы этот страх

Терзает души и умы,

Долгие годы на руках

Следы безумства и войны.

Время страха!

Время краха!

На заднем плане снова разыгралось сражение, где чёрные сминали красных, а синие изгоняли чёрных.

— О, как хочу я отомстить

И обрести покой! — сквозь слёзы начал петь Тьялинельо, не способный слезть со скалы и присоединиться к войне. — Семь звёзд объединить

Железною рукой!

— Как я хочу огонь войны

Разжечь в людских сердцах! — появился Аклариквет в образе Моргота, и перед ним бежала вся массовка, кроме синих, которые встали плотным строем, готовые защитить не дрогнувших короля и королеву. — Вы все обречены!

Вас ожидает крах!

— О, как хотел бы я найти

Души своей причал! — снова подал голос «Маэдрос». — Не мстить, но лишь спасти!

Вернуть, что потерял!

«Моргот» захохотал и ударом молота повалил «Феаноринга» на сцену. В ужасе сняв с себя корону и отдав Истинному Королю, Тьялинельо уполз за кулисы.

— О, как хотела бы я быть

Хоть чуточку сильней! — пропела «Линдиэль», держа перед собой меч. — Войну остановить,

Спасти простых людей!

— Валар оставили народ! — снова захохотал Аклариквет, размахивая бутафорским молотом. — А людям просто всё равно,

И та война, что лишь грядёт,

Уже проиграна давно!

— Не только лучшие из нас

Способны Арду изменить! — вышел вперёд Истинный Король, обнажив меч. Теперь он был в венце сбежавшего «Феаноринга». — Мы все пытаемся сейчас

Свой мир спасти или сгубить.

— Спасти! — воскликнула «Линдиэль».

— Сгубить! — погрозил молотом Аклариквет.

— Спасти! — поддержала массовка в синем.

— Исказить! — заглушил всех «Моргот».

На сцене снова появились чёрные, начали нападать, завязалась битва.

— Кто может точно предсказать,

Когда окончится война? — запели хором все «светлые». — Кто может будущее знать?

На ком лежит всех бед вина?

Кто победит, а кто падёт,

И как рассудит нас судьба?

Бесстрашно мы идём вперёд!

Вся наша жизнь — с врагом борьба.

И кто на карту ставит всё,

А кто получит во сто крат?

— Время рыдать! — завопил фальцетом показавшийся из-за шторы Тьялинельо.

— Время карать! — снова захохотал «Моргот», и «Феаноринг» спрятался.

Толпа зрителей дружно расхохоталась, послышались выкрики, губительные для репутации Первого Дома Нолдор, и звучали они не из уст эльфов.

— Валар оставили народ! — «Линдиэль» бросилась в бой вместе с синей массовкой, рядом с ней оказался воин в венце. — И нет безумия страшней,

И та война, что лишь грядёт,

Погубит тысячи людей!

Кого из нас объявят злом?

Кто победит, а кто падёт?

И как рассудит нас потом

Тот, кто за нами вслед идёт?

Музыка ускорилась, барабаны заглушили все остальные мелодии.

Истинный Король и «Моргот» сошлись в поединке, и начался танец.

Звуки битвы стихли, массовка остановилась, наблюдая, и поначалу двое противников лишь медленно двигались по кругу, смотря друг другу в глаза.

— Наконец-то, достойный соперник! — захохотал «Моргот».

— Не тебе судить о достоинстве, ничтожество! — выкрикнул, сияя, король и бросился в бой, начав песню:

— Война гонит ветер ужаса,

Пепел веков и дней.

Судьба вещей птицей кружится

Над головой моей.

Время, как змей, вьётся вокруг себя.

В Книге Смертей будет глава твоя!

Аклариквет увернулся от одного удара, второго, третьего, не нападая сам. Менестрель следил за реакцией публики на постановочный танец-бой, опасаясь, что Фирьяр не оценят красоту, заскучают и не проникнутся, однако подавляющее большинство людей смотрели с искренним восхищением, хлопали, поддерживали криками и овациями, желали Морготу сдохнуть. Хорошо. Можно продолжать.

— Дух оставит плоть, и прощенья нет!

Я хочу сберечь заповедный свет!

Я Хранитель Свеч

На границе Тьмы!

Свет ковал мой меч

Для своей войны.

Танец закружил участников поединка быстрее, бело-синее сияние и чёрный силуэт менялись местами, светящийся меч то и дело блокировал удар чудовищного молота.

— Ко мне не слетятся вороны

Душу мою клевать! — игравший верховного нолдорана актёр, несмотря на необходимость петь во время сложного номера, совсем не сбивался, что очень радовало королевского менестреля, отвечавшего за всё происходившее действо. — Их путь — на четыре стороны,

Силы врага призвать.

Время потерь

Льётся, печаль храня.

В Книге Смертей

Будет глава твоя!

Неожиданно высоко пропели трубы, барабаны прозвучали громовым раскатом, и Истинный Король пропустил удар молотом.

Картинно отлетев назад, «Нолофинвэ» упал, «Моргот» подошёл вплотную и занёс ногу, чтобы наступить на горло врагу, но Истинный Король вдруг вывернулся, вскочил, сделав сальто, и вонзил клинок так, чтобы казалось, будто проткнул грудь противника.

— Меченый Злом! — запел победитель, наблюдая, как поверженный «Моргот» медленно падает. — Мёртвым огнём

Лоб твой горит, ты не скроешь клейма.

Меченый Злом!

В сердце пустом

Спрятался страх, тени сводят с ума.

Тучи крестом,

Ветер как стон,

Сила моя не растрачена мной.

Шёпот, как гром,

Меченый Злом!

Слышишь меня? Я иду за тобой!

Враг распластался на сцене.

— Победа! — закричали со всех сторон, к Истинному Королю подбежала королева с бойцом в венце, синее воинство, а потом приполз на коленях виноватый «Маэдрос», которому, конечно, позволили встать и даже обняли.

«Линдиэль» и её принц поцеловались.

Толпа радостно закричала, запрыгала, музыканты продолжили играть, чтобы теперь танцевали уже зрители. Разумеется, без оружия, даже бутафорского.

Это была победа.

Примечание к части Песни:

Гр. "Кино" "Белые дни"

"Врагам навеки преподам урок" из мюзикла "Голубая камея"

"Долгие годы" из мюзикла "Роза Вампира"

"Меченый злом" гр. "Ария"