Свет проклятых звёзд

Беда пришла в Дом Индис, Арьо

Разноуровневый висячий сад благоухал цветами и спелыми плодами. Любой аманэльда мог подойти, сорвать, сколько нужно, и утолить голод. Птицы, на которых не охотились эльфы, не боялись садиться на руки, позволяли себя гладить по мягким пёрышкам. Самые сообразительные могли спеть в знак благодарности за угощение или ласку.

Индис помнила множество птах, которых больше не суждено было увидеть: невзрачные, с тёмным оперением и чарующими низкими голосами — они жили на берегах озера Куивиэнэн в первозданной тьме, поэтому вряд ли пережили восход Анар; прекрасные розовые крохи валинорских лесов, погибшие вместе с Древами Валар; пугавшие карканьем только пробудившихся эльфов серокрылы; переливавшиеся всеми оттенками синего сладкоголосые ласточки…

Много их было. Очень много. Было…

На фоне тонких струй водопада, сочившихся из сверкающей золотом скалы, семь девушек танцевали под витиеватую мелодию арф.

— Слышу сердцем я мотив простой,

Ото сна он пробудил дух мой! — пели эльфийки, то и дело посматривая на сестру короля, пытаясь понять, нравится ли ей выступление. — Средь дубрав водой ручьёв журчит —

Эта песня для меня звучит.

Индис отвела взгляд. Много лет прошло с тех пор, когда бывшая королева Нолдор создавала музыку, наполняя тайными чарами, и пусть давно уже сестра Ингвэ не брала в руки арфу, умение распознать, как построена мелодия, никуда не делось.

С досадой и печалью Индис понимала: поющие для неё девы не придумали нового мотива, а лишь усложнили старый. Необоснованно добавили многослойные кружева на искусно вышитую ткань, красивую саму по себе.

— Изменилось всё вокруг за миг:

Зов души твоей меня настиг.

Струны сердца дрогнули, звеня,

И отозвалась душа моя.

Вдаль манит звуков

Чистых красота.

Дай свою руку —

Сбудется мечта.

Рядом два сердца

Бьются в унисон.

Верю, что вместе

Мы любовь найдём.

Индис отвернулась от певуний, перевела взгляд на дарившую прохладную тень скалу, покрытую разноцветными вьюнами.

— Ты не просила помощи, но это не всегда требуется для получения поддержки, — прозвучал вдруг рядом голос Майя Палландо.

Обернувшись на посланника Владык, сестра эльфийского короля пожала плечами. Хотелось неуместно съязвить о том, что внешность Тэлеро и синие одежды не делают младшего Айну ближе к Ваньяр, однако Индис вспомнила о брате и промолчала.

— Расскажи, что тебя тревожит, — Палландо опустился рядом на скамью, сорвал виноградную гроздь, подал Индис.

— Полагаю, Владыкам это известно даже лучше, чем мне. Орлы Манвэ всевидящи.

— Никто не заперт на склонах Таникветиль, — слова Майя прозвучали весьма неоднозначно. — Дурные предчувствия — искажение, созданное Морготом, чтобы лишать счастья и покоя. Они почти всегда беспочвенны.

— Почти, — эльфийка поджала губы.

— Слышу сердцем я мотив простой

И за ним иду на голос твой.

Босиком бегу по облакам,

Чтобы явью сон волшебный стал.

Слышу песню — и душе тепло:

Время одиночества прошло.

Каждый день теперь и каждый час

На двоих разделим, всё для нас.

Чистые звуки,

Яркие цвета,

Нежные руки,

И сбылась мечта.

Рядом два сердца

Бьются в унисон.

Знаю, что вместе

Мы любовь найдём.

— Палландо, — бывшая королева Нолдор пронзительно посмотрела на Майя. — Борьба за правду мешает покою народов, ведь так? Но как быть, когда именно правда — залог покоя? Что, если кому-то необходимо пройти сквозь искреннюю боль, пережить её, осознать, принять, и обрести покой, опустошив душу слезами?

— В Валиноре нет места скорби и боли.

— Ты в это действительно веришь?

Палландо встал, поклонился и пошёл на солнечную сторону Таникветиль.

«Меня не держат здесь, — подумала Индис. — Но и не порадуются, если я уеду. Только сейчас иначе нельзя: я должна увидеться с Анайрэ. Если предчувствия правдивы… Если тревога рождается не на пустом месте… Бедная Анайрэ! Ей нужна поддержка».

Семеро эльфиек закружились в танце, водопад зажурчал им в такт. В Валиноре нет места скорби. Но как насчёт Амана? Впервые важность именования и произношения осозналась в полной мере: в Земле Валар все счастливы, а в Земле Эльфов? Два названия одного и того же места разделились и отдалились друг от друга так далеко, что перестали иметь единое значение.

Индис, возможно, хотела бы снова думать, как раньше, чувствовать, как раньше, но не могла. И чётко знала, что должна делать дальше.

***

— Что привело тебя, светлая леди Анайрэ в наши мрачные края?

— Ты знаешь, что, Олорин, — нервно, без церемоний произнесла супруга Нолофинвэ, бледной тенью подходя к заросшим вьюном воротам в сверкающей скале.

— Дальше нет пути для облачённых в живую плоть-хроа Детей Эру, — просто пожал плечами Майя, скромно опустив сребровласую голову. — Чертоги Валиэ Ниенны — не слишком гостеприимное место.

— Поэтому я и пришла одна.

— Твоя свита ожидает в отдалении, — Олорин кивнул. — Послушай, я не страж этих дверей и не пытаюсь тебя прогнать. Я здесь, чтобы помочь, чтобы не допустить беды.

— Мне не требуется помощь и не нужны громкие слова, — Анайрэ, поджимая дрожащие губы, часто заморгала. — Мне нужна правда всего об одной судьбе. Если это тайна, я клянусь, что никто не узнает её от меня. Я стану молчать, как бы тяжело это ни было!

Айну осмотрелся, будто оценивая возможность нападения на Чертоги Ниенны.

— Не я — посредник между Валар и Эльдар, — подумав, ответил Олорин, улыбаясь очень милосердно, — не мне доносить Слово Владык, не мне решать, о чём говорить, а о чём молчать. Однако правда необходима многим, и очень скоро вы её получите. Тебе же, супруга короля-отступника, следует помнить, что в нынешнем статусе особых привилегий ты не имеешь. Возвращайся в укрытие и постарайся поселить покой в своём мятежном сердце гордой Нолдиэ.

— Гордой? — ахнула Анайрэ. — Я уходила в Сады, исцеляла феа, смирилась со всем, что произошло! Мне нужен только один ответ! Я ведь мать, господин!

— Ответ Валар будет дан всему народу Нолдор, — вздохнул Майя, — через того, кого избрали для этой роли Творцы. Иди. Возвращайся к свету. И покою подземного города.

***

Дворец среди пещер, наполненный волшебным сиянием холодных ламп, переливался и пел неслышимой для эльфов музыкой рукотворного света. Игра причудливых теней на сводах и арках зачаровывала, заставляла забывать обо всём, погружаясь в мир фантазий.

— Знаешь, как говорят мои подданные? — появившаяся в подземном городе Индис заставила Арафинвэ совершенно растеряться. — Каждый сам выбирает свой путь. Мы выбрали правильный, и нам нет смысла печалиться о тех, кто ошибся.

Мать сообщила о приезде заранее, задолго до того, как вышла в дорогу, но король валинорских Нолдор чувствовал — ему не хватило бы и вечности, чтобы подготовиться к разговору. Когда истинный изначальный свет, дарованный Владыкой Сулимо, только проник в сердце и разум лишившегося рассудка от страха и отчаяния эльфа, всё было очевидно и просто, пусть и ложилось тяжёлым грузом на плечи, но постепенно что-то менялось. Из глубины души всё сильнее рвалась наружу горечь, причины которой понять Арафинвэ не мог: любая догадка отсекалась решительным «Нет, дело не в этом!»

«Молчит рассудка голос,

И всё слабее воля.

Как мне не оступиться?

Выбор совершив, во тьму не сделать шаг?»

— Беда пришла к нам, в Дом Индис, Арьо, — сказала бывшая королева Нолдор, которую нынешний владыка давно не называл матерью, однако не отвык от этого важнейшего в его глазах титула. — Никто не может быть уверен, что горе быстро уйдёт, не натворив новых бед. Ты утешал чужих. Пришло время для близких. Я помню, ты не хочешь признать, что в Валиноре тоже есть место слезам, но… Арьо, не боишься, что однажды придётся утешать самого себя? Не боишься, что все отвернутся, утверждая, будто твоя боль заслуженная и не требует сочувствия?

Арафинвэ слушал и молчал.

«Путь долгий пройден мной,

Столетия за спиной.

Неужели всё напрасно,

И зашла в тупик дорога?

Не желал себе я власти!..

Одну лишь истину искал.

Истину искал…»

Узнав о неотвратимости встречи с матерью, король попытался избежать разговора, стараясь показать родительнице своих новых детей — новых, правильных внуков для неё, однако ничего не вышло.

Индис… мама… мать настояла на уединённом разговоре.

— Я рада, что мои потомки по линии твоего рода счастливы. Но Арьо, ты не можешь вечно не замечать сгущающейся тьмы. Нельзя всех скорбящих отправить к Вала Ирмо или Валиэ Эстэ, и не потому, что Владыки устали или не в силах помочь всем нуждающимся. Арьо, если ты не можешь поддержать свой народ, зачем ты нужен на троне?

Обведя глазами пустой зал со щедро накрытым столом, Арафинвэ пересилил себя и взглянул в глаза родительницы.

— Тьма не вокруг, — полушёпотом произнёс он, подаваясь вперёд. — Тьма внутри. А мои пещеры прекрасно освещены.

«Час выбирать пришёл.

Где меньшее из зол?

Занимать чужое место

Ради призрачного блага?

Жить во лжи, забыть о чести?

И отказаться от себя?

Молчит рассудка голос,

И всё слабее воля.

Как мне не оступиться,

Выбор совершив, во тьму не сделать шаг?

Пусть свет земли коснётся,

И мрак рассеет солнце.

Пусть все мои сомнения

Растают без следа, и я увижу знак!»

Пусть…

***

В огромном подземном зале, который порой даже без иронии называли площадью, собралось меньше аманэльдар, нежели бывало ранее. Скорбь по-разному окрашивала и одаривала каждую семью, каждого эльфа, рисуя на лицах истории бед и утрат. Индис стояла среди Нолдор, в окружении свиты, молчала и неотрывно глядела на сына, который должен был исполнять долг правителя.

Отведя глаза от матери, король покосился на стоявших рядом детей и жену. Эарвен окидывала подданных взором уверенной в собственной правоте и превосходстве правительницы. Дочь и старший сын, пришедшие с семьями, улыбались эльфам, участливо кивали и махали руками в знак приветствия.

Разговор с матерью… с Индис не получился. Возможно, надо было наливать ей вина, утешать и потакать, не думая о том, сколько зла сотворила эта женщина, но Арафинвэ не хотел лицемерить. Свет Изначальный, Свет Дарованный не приемлет тьмы. Никогда. Ни под каким предлогом.

Никаких компромиссов! Никаких полумер! Что же Индис хочет теперь? Зачем она здесь?

— Мой народ! — заговорил король, вспоминая Слово Валар, бережно донесённое ему заботливым Майя. — Братья и сёстры! Всё чаще наши сердца теряют покой, и происходит это совершенно беспричинно.

В непривычно редкой толпе послышался ропот. Индис хмыкнула. Её с Финвэ дочерей здесь не было, и вдова первого нолдорана порадовалась, что позор Арьо наблюдает не вся семья.

— Не верьте предчувствиям! — выкрикнул король, понимая — привычного безоговорочного согласия нет и достигнуть будет крайне сложно. — Не верьте дурным снам! Ибо таково Слово Валар! Страхи за отступников внушает нам Моргот! Всё это — лишь посланный им морок! Вспомните Феанаро Куруфинвэ, что поверил злым наветам и уничтожил всё, что любил! Неужели вы хотите идти по его стопам? Вы желаете близким зла?

— Морготу нет хода в Аман, — прозвучал голос Анайрэ, и Индис внутренне восторжествовала.

— Морготу нет хода в Аман, — кивнул Арафинвэ, — но нельзя забывать, что Моргот — один из Айнур. Он — вероломный предатель, но его Тема звучала при создании Арды. От него невозможно отгородиться полностью. Моргот злится на Валар, завидует счастью эльфов Амана, мечтает разрушить наше благополучие! Он не может проникнуть сюда, но тень его ненависти то и дело нависает над нами! Не поддавайтесь! Помните: у тех, что покинули священную землю, уже нет шансов всё исправить и быть счастливыми, а у нас есть. Не упускайте его по прихоти врага! Держитесь света! Если вам тяжело, попросите помощи, и вам её окажут! Я окажу! Как ваш король! И помните: Валар — наши благодетели! Они любят нас, братья и сёстры! И всегда придут на выручку.

«Вам помогут, — усмехнулась про себя Индис, украдкой смотря в сторону Анайрэ. — Арьо поможет. Пожалуй, поеду и лично взгляну на тех, кому великий правитель Нолдор помог. Эру! Как же я ошибалась в сыне! Какой я была слепой!»

***

Мастер Махтан смотрел на расставленные по полкам изделия учеников, большинство которых навеки покинуло Валинор. Кузнец вспоминал многое и многих, о ком-то грустил, кого-то предпочитал не возрождать перед мысленным взором.

— Verno…

Жена подошла очень тихо, тронула за плечо.

— Не думал я, — сказал Махтан, бросая полный ненависти взгляд на самые красивые статуэтки, две из которых выглядели незавершёнными, — что снова вспомню о выборе между правдой и безопасностью.

— Мы все знаем, какой путь правильный, — улыбнулась эльфийка, — и давно по нему идём.

— Да, — кузнец кивнул, взяв жену за руку. — И нет ни одной причины, чтобы свернуть на бездорожье. Ни одной, vesse. Ни единой.

Примечание к части Песни из рок-оперы "Гиперборея":

"Мечты", "Последний шанс"