Свет проклятых звёзд

Дивный король Голфин

Сияющий дивным светом всадник на прекрасном белоснежном скакуне выехал вперёд и воздел сверкнувший лучом солнца клинок. Конь встал на дыбы, заржал, и потрясённым людям, павшим ниц перед владыкой, который был, разумеется, сродни Творцам Арды, показалось, будто дрогнула сама земная твердь.

— Король Голфин! — взвыл одинокий голос в ошарашенной притихшей толпе, и многие подхватили, а кто-то пронзительно зарыдал.

Нолофинвэ, сохраняя серьёзное, но доброе лицо, убрал меч в ножны.

— Король Голфин! Король Голфин!

Некогда густой лес, теперь прореженный активной стройкой и прокладкой дорог, уже стряхнул с себя снег, однако в низинах вода всё ещё стояла, скованная тонким льдом, образующимся морозными ночами.

Поселение Дор-Ломин, пока маленькое и крайне неприглядное, однако, стремительно менялось в лучшую сторону: невозможно было не заметить похожие на хитлумские дозорные башни на холмах, мостики через речку и овраг, подражавшие архитектурным шедеврам Нолдор, украшенные резьбой окошки.

Видевшие окрестности Барад Эйтель верные Нолофинвэ были приятно удивлены открывшейся картине.

— Король Голфин!

Верховный нолдоран улыбнулся и тронул коня, посылая его вперёд. Сияние величайшего эльфийского владыки озарило тёмные земли между лесистыми холмами, и народ Мараха, потрясённый увиденным, поспешил вслед за королём и его свитой по направлению к возвышавшемуся над домишками каменному строению, вокруг которого неспешно прогуливались оссириандские воины с копьями и уроженцы Невраста с луками.

— Враг засел на севере, — обернувшись и поняв, что смертные не отстанут, провозгласил Нолофинвэ, дав знак Аклариквету играть, чтобы отвлечь от короля народ, — он силён и страшен, но мы не боимся его! Знайте, герои, враг прячется, потому что боится нас! Потому что боится вас! Вас, племя Мараха!

Отрезав людям путь вперёд, стража верховного нолдорана и музыканты позволили владыке скрыться в маленькой каменной крепости, которая тут же озарилась изнутри дивным светом, Вильварин спешился и, дав знак помощникам браться за инструменты, запел:

— Мы будем драться на земле!

Под солнцем и в кромешной тьме!

Мы будем драться в небесах!

Мы будем драться до конца!

Мы будем драться, чтобы жить

За тех, кто первым был убит!

И пусть враг — призрак без лица!

Мы будем драться до конца!

Мы будем драться!

Смертные подхватили простой мотив и незамысловатые слова, воспряли от шока после встречи с сияющим владыкой и пустились в пляс.

«Слушают сейчас, — подумал менестрель, — значит, станут слушать и потом. Всё, что прозвучит на празднике. А если не поймут замысла — рядом будут те, кто объяснят».

— Мы будем драться до конца!

Мы будем драться!

***

— Они думают — я приехал ради них.

Слова, сказанные равнодушно и бесцветно, разбились об оконное стекло, и верховный нолдоран снова перевёл взгляд на сидевшую напротив за столом Линдиэль.

По-своему, по-средиземски красивая эльфийка выглядела напряжённой, однако, похоже, не оттого, что рядом сиял король.

«Что её тревожит? Что придётся признать абсолютную власть верховного нолдорана над племенем, которое называет деву своей госпожой? Но ведь Дор-Ломин — часть Хитлума. Даже если дочка Кирдана мыслит, как Обездоленные, не признавая мои границы, здесь в любом случае моя земля».

— Возможно, так и есть, владыка, — сухо произнесла Линдиэль, не зная, куда деть руки.

«Она в зелёном и сиреневом. Никаких родовых или моих цветов. Хочет обосноваться внутри моих границ, став независимой и от отца, и от Тингола, и от короля Нолдор? Или решила основать на моей территории маленький Оссирианд? Интересный способ захвата земель!»

— Говорят, в Крае Семи Рек не всё спокойно, — слегка погладив пальцами непривычно простой бокал из желтоватого стекла, намекнул на интересовавшую тему король.

— Уже всё хорошо, — улыбнулась Линдиэль, как улыбаются одержавшие победу воины, отдохнув от битвы, — король. В моей земле мир, и правят те, кто и должен.

— А твой брат?

— Он образумился и вернулся к отцу, — ставшие пристальными бирюзово-зелёные глаза посмотрели не так пронзительно и непреклонно, как серые режущие льдинки Нарнис, и Нолофинвэ ощутил радость от того, что перед ним гораздо более простая мишень.

— Я слышал иную версию, — король прищурился, — от твоего отца. Теперь мне стало важно знать, где же истина.

***

Вооружённые луками воины остановились на берегу реки, весело журчавшей весенними волнами, способными сейчас захватить множество новых земель, расширить русло, чтобы потом, ближе к лету, сдать позиции, не удержав ни один из новых рубежей.

Прибывшие из Невраста эльфы знали — те, кто сейчас незаметны среди леса на другом берегу, стреляют лучше и безжалостнее, чем жители морского побережья, поэтому не стоит их провоцировать неосторожным жестом или словом.

Гонцы, что уехали вперёд, несли короткое послание от лорда Новэ:

«Мы прибыли за Каленовэ».

Это всё, что требовалось знать вождям и их охотникам. Это всё, что должны были передать сыну Кирдана Корабела.

***

Когда в зале, ставшем тюрьмой, открылась дверь, лорд-заключённый, ещё не видя защедшего, узнал его по шагам и манере переступать порог: брат, который не первым родился в семье лорда Новэ, однако волею жестокого Рока являвшийся сейчас старшим сыном Корабела, прошествовал до середины помещения и остановился, держа руки вдоль тела.

— Тебе нечего бояться, — произнёс голос, постоянно поучавший в детстве, ругавший за шалости чаще отцовского. — Нам позволят уехать.

«Бояться?! Этот гордец полагает, будто страх мне не даёт покинуть Семь Рек?!»

— Я тебя увезу по твоей воле или против неё!

За дверью всё услышали и начали посмеиваться.

— Видишь, твоя принципиальность не выглядит достойной, Каленовэ.

«Брат! Лучше молчи!»

— Ты сам знаешь, Каленовэ, что это глупо.

Свергнутый оссириандский лорд, наконец, обернулся.

«Мне думается, — так и не сказал он вслух, — в таких случаях любящая родня не бросается с обвинениями, а пытается хотя бы посочувствовать!»

— А если я прогоню тебя из своего дома, брат? — собрав осколки душевных сил, настолько ехидно, как смог, спросил Каленовэ.

— Я не приму отказ, — глаза эльфа опасно блеснули. — Меня послал за тобой отец, Вала Улмо благословил мой путь и миссию. Не по своему вольнодумству я отправился сюда.

— Я говорю: «Нет».

Всего один жест стоявшего напротив дверей не первого, но старшего сына лорда Новэ заполнил зал эльфами Невраста. Бывший владыка Семи Рек заметался, однако уже через мгновение оказался припёртым к стене, а когда попытался сопротивляться, согнулся пополам со скрученными за спиной руками.

— Вала Улмо благословил мою миссию, — прозвучали слова брата, — я не могу разочаровать Великого Покровителя.

***

— Истина в том, — Линдиэль сжала в кулаке салфетку, и Нолофинвэ обратил внимание, какие сильные у леди — или королевы? — руки, — что нельзя идти против воли Владыки. Нельзя хвататься за власть, которая не принадлежит тебе по праву рождения и завоёвана нечестно. Нужно уметь признать поражение и отступить. Мой брат не смог.

— И никто не сможет, — ещё больше напрягся верховный нолдоран, — потеря власти часто означает смерть и всегда — позор и вечное отчаяние. Чтобы никогда не ощутить подобное, нужно верно рассчитывать силы.

— Но ведь власть — такая же мера оплаты, как и мирианы, — вдруг сказала дочь лорда Новэ, и король осознал, что совершенно не понимал мотивов собеседницы ранее, зато теперь появились догадки.

— Да, — осторожно произнёс верховный нолдоран.

— Оссирианд теперь мой, — Линдиэль больше не смогла скрывать, что разговор крайне важен и волнителен для неё, голос задрожал, — если бы мы стали одной семьёй, твоё королевство расширилось бы и получило влияние на востоке Белерианда. Может быть, Таргелиону пришлось бы начать считаться с нами.

Нолофинвэ невольно улыбнулся.

— Однако ты здесь, а не в Барад Эйтель, — сказал король, снова став серьёзным. — Я слышал странные разговоры и хотел бы понять, что произошло между тобой и моим сыном.

Сначала Линдиэль покраснела от стыда, но довольно быстро в груди девы вспыхнула ярость, заставившая влажные глаза полыхнуть.

«Какая она искренняя! — умилился про себя верховный нолдоран. — Милое дитя, которое в своей наивности может быть опасным».

— Я пыталась завоевать расположение твоего сына! — выпалила эльфийка, статус которой до сих пор не был до конца понятен королю. — Но Астальдо начал оскорблять меня, и тогда я высказала ему всё! Прости, владыка! Я не должна была, но не сдержалась!

— И теперь предлагаешь купить супружество, оплатив землями и воинами?

Линдиэль застыла. В широко раскрытых глазах цвета моря Нолофинвэ прочитал радость от того, что деве не пришлось самой предлагать сделку, однако быть слишком быстро понятой, похоже, не входило в планы леди.

— Моё племя, — попыталась изобразить из себя важную особу дочь Кирдана, постыдно пасуя перед королём, — намного лучше, чем те, что поселились в Барад Эйтель!

— Но тебя больше ни под каким предлогом не пустят в Крепость Исток, так?

Глаза снова выдали Линдиэль, и Нолофинвэ опять заулыбался.

— Пусть племя обживётся на моих землях, — приказным тоном заявил верховный нолдоран, — пусть покажет себя. А ты, леди, свободна в выборе места, где будешь дожидаться удобного случая для достижения своей цели. Главное — мы поняли друг друга.

Дочь лорда Новэ закивала и вдруг поймала себя на мысли, что король был абсолютно прав — потеря власти, даже недолгая, отвратительное чувство.

Примечание к части Песня гр. "Кипелов" "Машина смерти"