Свет проклятых звёзд

Кротодрузья

Лес вокруг небольшой полянки у оврага с речушкой на дне сотрясался от нестройных гортанных воплей. На самом деле они были не воем троллей, как казалось, а песней, обычно исполняемой нежными девичьими голосами:

— Колечко на память, колечко!

Теперь несвободно сердечко!

Скажи ты мне, речка,

Скажи мне, рябина,

За что я его полюбила?

Четверо нетрезвых Кхазад: седой лысоватый возница, два его помощника средних лет и юный парнишка с пока не длинной бородой, сидели на брёвнах у костерка и отдыхали после долгого пути.

— Плыл над водой тихий причал,

Где мы встречаться любили.

Ты уезжал, любить обещал,

На память кольцо подарил мне!

В отдалении стоял богатый шатёр. Из кустиков, справив нужду, вышла, поправляя юбки и штаны под ними, дорого одетая гномиха с неестественно красно-рыжими волосами и искусно заплетённой чёрной бородой. Посмеявшись в сторону певунов, женщина крикнула:

— Если бы лично не знала ваших супружниц, ни за что не доверила бы таким чудакам свой груз!

— Да мы самые лучшие проводники! — надулся старший и продолжил голосить:

— Ты далеко в мире большом,

Письма мне пишешь не часто.

А на руке простое кольцо,

Оно — моё горе и счастье.

Проверявшая лошадей и повозку гномиха в мужском наряде отмахнулась.

— Госпожа, — сказала она, — мужи всегда чудят, но без них-то кто впряжётся, вместо лошади, если нашим красавицам отдохнуть надо будет? Ты знаешь — если распоясаются, я им вмажу.

Дорого одетая женщина кивнула.

— Колечко на память, колечко!

Теперь несвободно сердечко!

Скажи ты мне, речка,

Скажи мне, рябина,

За что я его полюбила?

Ох, тяжела эта печаль!

Лучше бы я не любила!

Я бы тогда тебя не ждала,

На милый причал не ходила.

Зайдя в шатёр, гномиха села около расстеленной скатерти, взялась за еду.

— Соли мало, — скривилась она, однако дичь не отложила. — Кончается уже? Так и знала — надо было больше брать! Когда уже в Ладрос доедем?! Поедим хоть нормально!

— По-человечески, — хохотнул её муж, подсаживаясь и приобнимая.

— Это как раз НЕ нормально, — гномиха хлебнула воды и отставила кружку. — Не буду пить, надоело в кусты бегать.

— Да нормально они мясо готовят! — ещё молодой, но уже далеко не юный бородач с русыми косами впился зубами в жареную ножку глухаря. — Я когда о делах договаривался, так меня от пуза накормили!

— Слушай, Блоин, — гномиха, морщась, доела, отложила кость в миску с объедками, — сколько Брегору лет?

— Дюжин пять, не думаю, что больше, — пожал плечами тот, — а что?

— Да боюсь я, как бы следующий вождь нас не отправил домой. Мы сейчас вложимся, мастерскую построим, место прикормим, а только отбивать начнём, так Брегор в землю ляжет, и придётся нам сворачиваться, а дом ещё и не продадим, потому что дорого для этих поселенцев наше жильё.

— Нарви всё предусмотрел, — кивнул Блоин в сторону молодого черноволосого кудрявого гнома, который тут же оторвался от еды и многозначительно закивал.

— Да, — важно заявил он, — моя госпожа, всё предусмотрел. Ваша с господином Бобуром мастерская будет легко разбираться и собираться в любом месте. Перевезёте брёвна и плиты, соберёте, и готово!

— Это ж не твой проект, да, Нарви? — прищурился муж богато одетой бородачки.

— Не мой, господин Бобур, но я его купил, ни о чём не беспокойся. Я ведь учился заборы, ворота в подгорье да замки-засовы делать, такие, чтоб таран морготов выдержали и от землетрясений не сыпались. Но это не значит, что в домах на поверхности ничего не смыслю. Мы с отцом хотели в Таргелион переехать, но потом с кем-то кто-то не поладил, другие за митрилом ушли, и мы в итоге дома остались. Но строительство домов, подобных кхулумским, я одним глазом глянул. Можно собрать коробку без фундамента, если местность не гористая и не песок один. Делаешь эту коробку без гвоздей на болтах и штырях, да пазы подгоняешь — и готово!

— Это всё равно траты, — гномиха нахмурились ещё больше. — У Брегора сынок вроде есть от первой жены, надо бы с ним подружиться.

— А я думаю, — Нарви подался вперёд, заодно прихватил ещё еды, — с королём Инголдо надо дружбу завести. Что бы там атани ни пели нам в уши, это кхулумья земля. И они решают, кому на ней торговать, а кому нет.

— Посмотрим, — отозвался Блоин, толкнул брата в бок: — Бобур, ты заснул что ли?

— Не, — тот открыл глаза и сделал вид, будто бодр. — Не. Я про деда думал. Старик Глои невовремя помер, ох, невовремя. Нас с тобой дядьки с тётками без наследства теперь оставят. Наши отец и мать, сам знаешь, не будут бороться за золото деда с братьями и сёстрами, и будем мы камни лизать. А эти проходимцы дориновы — лежать на золоте под шелками! И не делать ничего.

— Поэтому им наследство нужнее, — отрешённо произнёс Блоин, почёсыаая русую бороду. — Бездари да бездельники. Сами себя не обеспечат. А мы, коль в тяжбу ввяжемся, время зря потратим. Лучше ещё мастерские откроем, да колечки-серёжки наши продадим. Глои теперь с Махалом эль пьёт да гордится нами. Мы же всегда его гордостью были. Кстати, надо после Ладроса в Дориат заехать. Тингол, поди ж, заскучал без новых красивых вещиц. Я бы картину ему из драгоценных камней сделал. Его портрет.

— Сначала Ладрос, — напомнила жена.

— Фиримар, — как бы сам себе произнёс Нарви.

— Колечко на память, колечко! — донеслось с улицы. — Теперь несвободно сердечко!

Скажи ты мне, речка,

Скажи мне, рябина,

За что я его полюбила?

О! Смотрите-ка, кто к нам на ночь глядя пожаловал! Кто такие? Заблудились что ли?

***

— Скажи мне, Кротовый лорд, — вздохнул Келебрех, обречённо смотря на бадью с только приготовленным едким раствором, который, однако, не пригодился, — почему, соглашаясь с тобой работать, я не подумал о главном, а теперь чувствую себя глупцом, которого обманом втянули во что-то сомнительное и опасное?

— Тебя пугает опасность? — Маэглин закрыл бадью, отодвинул к стене. — Тебя? Выжившего в досолнечном Средиземье?

Сын Ириссэ шутил, но Авара такие слова задели. Страх? Ещё чего!

— Я не опасности боюсь, а того, — он выдохнул, успокаиваясь, — что нас в ней обвинят! Ты понимаешь, что втягиваешь меня в какие-то магические ритуалы, связанные с кровью? Да ещё и такой, которой у нас нет!

— Если не верить слухам, будто мой отец был орком, — многозначительно посмотрел Ломион на собрата. Купится или нет?

— Нет, он точно не был орком, — отмахнулся Келебрех. — По крайней мере, телом. Значит, твоя кровь нам не подойдёт.

— Нам не нужна кровь, — Маэглин заулыбался. — Я пошутил, когда сказал, что для того, чтобы металл чувствовал определённых тварей, необходима магия крови. Ни одно тело кровью не пахнет, ведь она внутри. Нам достаточно плоти, поэтому живые орки для работы не требуются.

— То есть, — Авар задышал чаще, — ты предлагаешь притащить в нашу мастерскую мёртвого орка?! Ты хоть представляешь, как это будет выглядеть со стороны?!

— Нам не нужен целый орк, Серебряное Копьё, — попытался успокоить друга сын Ириссэ. — Достаточно немного плоти. А её можно выкопать на местах боёв времён Дагор Аглареб.

— Меня поражает твоя уверенность, Крот. Создаётся впечатление, будто ты уже не раз замешивал кого-то живого в сталь.

— Почему же живого?

Келебрех замолчал.

— Да, ты прав, — кивнул он, подумав. — Оказавшись в такой бадье, умрёшь довольно быстро.

— Возможно, если протыкать живых орков, закаляя клинки, — наигранно серьёзно произнёс Маэглин, — результат будет лучше. Может быть, предложить воинам с Ард-Гален золотом заплатить за пленных морготовых бойцов?

— Может, сказать Лаурэфиндэ, чтобы запер тебя в подвале?

— Только если этот подвал — кузница, полная пленных орков.

Даже не улыбнувшись шуточной беседе, оба эльфа одновременно развернулись к двери и пошли собираться в дорогу.

***

— Мы не заблудились, господа Кхазад, — из-под тени деревьев вышла вперёд двоих спутников эльфийка в незаметном сером плаще, украшенном веточками ели. — Моё имя Нолпанилмэ, а это, — она указала на спутников, — Нолпамеллон и хэру Нолпа. Мы просто ходим по лесу и решили подойти к таким же путникам.

— Прозвища вы, конечно, выбрали… — старый возница-гном, кряхтя, поднялся с бревна, встал, подбоченившись. — Крот и кротодрузья. Ладно, мы тогда тут все цацкобратья и цацкосёстры.

— Если помешали, мы пойдём обратно, — улыбнулась эльфийка.

Её спутники переглянулись.

— В обход тут далеко, — из шатра в отдалении вышел русый гном средних лет. — Я — Бобур. А это, — он указал на выбравшегося следом чернобородого, — Нарви. Это наш лагерь, мы в Фиримар едем. Тут недалеко первые поселения Дортониона, но этот овраг перейти можно либо здесь, либо через день пути, если вы без лошадей. Тут опасное течение и глубоко. Вы ведь тоже в Дортонион путь держите?

— Да, — ответила Нолпанилмэ, садясь к костру, не спрашивая приглашения. — У нас… Понимаете, господа, мы с мужем изучаем историю этих краёв, пишем летописи о белериандских войнах. А у нашего друга-лорда в Дагор Аглареб погибла почти вся семья. Они пропали, и мы хотим попробовать найти захоронения.

Кхазад переглянулись, пожали плечами.

— Может быть, лучше спросить у здешних лордов? — отозвалась гномиха-возница, выбравшись из-под телеги с угловатым грузом, прикрытым плотной тканью. — Они, говорят, участвовали в той битве, знают, где шли бои.

— Не думаю, что лордам захочется помогать каким-то странным чужеземцам, — тот, кого назвали Нолпамеллон, подошёл к эльфийке, ласково подал ей руку, мол, пойдём.

— Послушайте, Кроты, — Нарви подошёл ближе, обернулся на своих, — вы же можете много интересного откопать, а вот эти ребята — ювелиры. Они раньше работали у мастера Трура Ногродского! Это тот, кто в Дориат украшения возил по молодости, пока ноги не распухли. Помните его знаменитые рамы для зеркал? Наверняка видели в богатых домах!

Все трое закивали, хотя никогда не видели работ Трура, а слышал о нём и вовсе только Маэглин, но Эол принципиально не общался ни с кем, дружным Элу Тинголу, поэтому его сыну не удалось побывать в легендарной мастерской.

— Разумеется, — Келебрех остановился, прямо посмотрел на Нарви. — У моего знакомого лорда, который очень любит причудливо огранённые кристаллы, не только зеркала, но и картины в рамах работы мастера Трура.

— Кристаллы? — заинтересовался не только строитель, но и все остальные. — Он сам с ними работает или покупает? Мы могли бы предложить ему свои изделия.

— У лорда, — Авар поймал осуждающие взгляды спутников, красноречиво говорившие: «Не болтай!», однако не замолчал, — собственная мастерская, где работают только самые доверенные ювелиры. Каждый кристалл — цветок, но это не просто композиции из лепестков, тычинок и сердцевинки. Каждый кристалл — совмещённые в определённом порядке линзы, лишь с помощью которых можно читать книги, написанные моим другом.

Нарви поверил безоговорочно, Блоин и Бобур заинтересовались, однако с подозрением.

— Я делаю любые изгороди, замки́, ворота и заборы, — похвалился строитель, протягивая эльфам оловянную пластину с портретом и ногродским адресом. — Всегда готов помочь защитить столь уникальную коллекцию твоего друга.

— А мы, — братья-ювелиры тоже подали маленькие таблички из мельхиора, — готовы её пополнить. У нас много мастерских в Белерианде. Скажи, где живёт твой друг, и мы назовём нашу ближайшую мастерскую.

— Он сам вас найдёт, — не слишком добро произнёс Келебрех. — Уж не сомневайтесь. Кстати, всё ли спокойно здесь на дорогах? Или защитников мало? Может быть, больше нужно?

— Нет, пожалуй, нет, — Бобур почесал бороду. — Самая большая опасность — нечестные конкуренты, а их, увы, как орков, отличить за лигу не удастся. И, коли нападут, охрана прийти вряд ли успеет. Вы это, — мастер посмотрел на своих, — присаживайтесь. У нас только соль закончилась.

— Благодарим, — Келебрех потянул жену обратно в лес, — лучше продолжим поиски, да и вас стеснять не станем. Удачи в ваших делах! Надеюсь, ещё встретимся.

— Непременно! — обрадовался Нарви. — Коллекция лорда меня безумно заинтересовала! Я бы заплатил за возможность её посмотреть.

Эльфы закивали, спешно удалились в лес.

— Удачного поиска! — крикнул вслед Бобур. — Уверен, у вас всё получится.

Ответа не последовало, гномы вернулись к своим делам, а около костра снова зазвучала песенка:

— Колечко! На память колечко!

Теперь несвободно сердечко!

Скажи ты мне, речка,

Скажи мне, рябина,

За что я его полюбила?

Примечание к части Песня «Колечко» Т. Овсиенко