Свет проклятых звёзд

Добро делают не так

— Финрода Нома нет в лагере? — вернувшийся с поручением от Тингола Саэрос в изумлении огляделся.

Советник не хотел покидать уютный тёплый Дориат и снова оказываться за Завесой, где грязный снег ранней весны то застывал отвратительной коркой, то размякал в скользкое месиво. Слишком некрасиво!

— Владыка отбыл в Менегрот, — сухо ответил Эрьярон, выйдя с соратниками и несколькими халадинами навстречу гостю и его свите. Разведчик намеренно отдал приказ незаметно и как бы случайно окружить дориатрим — опасности нет, но ведь весело!

С непониманием во взгляде Саэрос уставился на верного нарготрондского короля.

— Владыка Финдарато Артафиндэ Инголдо Фелагунд Ном Арафинвион из Дома Финвэ нолдорана из славного светлого города Тириона на Туне, друг гномов, защитник эдайн, хозяин самых обширных и плодородных земель Белерианда: побережья Нарога, Тол-Сириона, Дортониона и прилегающих территорий, отбыл в Град Тысячи Пещер на Эсгалдуине и не может принять тебя здесь, — терпеливо, с интонацией разочарованного в ученике учителя повторил Эрьярон и насладился реакцией соратников.

— Это ложь! — возмутился советник Тингола.

— То, что тебя не предупредили о делах королей, — пожал плечами разведчик, — это нормально.

— Возвращаемся! — крикнул Синда охране.

Кольцо Нолдор и халадинов нехотя расступилось.

— Видишь, — Эсуил наклонился к стоявшей рядом Халет — растрёпанной, в грубо сшитой волчьей шубе, но абсолютно счастливой, — твой народ снова прогнал эльфов. На этот раз — серых. Надеюсь, твои певцы и это воспоют. Со всей торжественностью.

Леди-вождь кивнула. Немного пьяная от холода и сушёных кореньев, помогавших забыть о боли в суставах, не отпускавшей после таргелионской тюрьмы, женщина гортанно расхохоталась.

— О, да, — согласилась она хрипло, — так воспоём, что обделаетесь.

***

Мелиан не спала. Лёжа в одной огромной постели с супругом, ощущая его руку на своём обнажённом животе, королева-Майэ мысленно уносилась всё дальше от Дориата.

«Ты ещё не осознала совершённую ошибку?»

Вопрос Валиэ Эстэ прозвучал властным аккордом, который когда-то очень давно заставил более слабую Айну подчиниться сильной и прекрасной госпоже. Однако именно эта мощь позже и оттолкнула Мелиан, решившую, что лучше понимает Замысел Эру Илуватара, но ничего не сможет доказать способным подавить её братьям и сёстрам.

«А ты? — ответ вопросом на вопрос дался нелегко, королева Дориата собрала всё своё мужество. — Ты, наделённая великой силой окрылять сердца, вселяешь надежду не в Детей Эру! Ты отнимаешь у аманэльдар веру в свет и добро! А ради чего? Скажи, зачем ты отбираешь надежду у эльфов? Чтобы дать её Валар? И на что же они надеятся? На вседозволенность и безнаказанность?»

«Ты понимаешь, что после таких слов тебе в Валиноре не найдётся места?»

— Моё место здесь, — Мелиан погладила мужа по серебристым волосам, впитавшим утраченный свет Древ. — С тобой.

«Старшие Дети Эру совершенны! — с восхищением подумала Айну, любуясь точёными чертами лица супруга, едва касаясь пальцами гладкой кожи лба, скулы, трогая кончик носа, проводя по губам. — Какой же он красивый!»

Прекрасное лицо просияло полусонной улыбкой. Мелиан знала — нельзя давать волю чувствам, поскольку объединённые феар Майэ и Эльда ощущают одно и то же, и более слабый разум перепутает источник эмоции.

Нельзя допускать, чтобы эльф так горячо и всеобъемлюще любил сам себя — думал, что это он так сильно себя ценит.

— Не буди меня от нашего сна, — чуть слышно прошептал Элу, — не хочу ни о чём думать. Мне слишком хорошо. Ни один эльф не может похвастаться, что женат на Создательнице Арды, а я могу! И ни у одной эльфийки нет мужа-Айну. Я уникален и неповторим, а кто-то ещё пытается мне указывать, что я должен делать! Как так, скажи, моя любовь?

— Я не стану тобой командовать, — тихо отозвалась королева, — и хочу верить, что ты мной тоже. Знаешь, — она вздохнула, — мне нравится вспоминать тот миг, когда грёза накрыла нас своим ласковым одеялом. Ты не заметил меня тогда, а я поняла — мне не нужен сад Вала Ирмо, если там нет тебя.

***

Купаясь в едином свете Древ, особенно таинственном в Лориэне, Валиэ Эстэ выглядела счастливой. Одевшись в подобную эльфам плоть и став похожей на прекрасную деву, хозяйка Садов Грёз бесконечно осматривала искрящиеся озёра, дорожки, цветущие кусты, деревья, крошечные ажурные домики и огромные дворцы, спрятанные в сверкающем тумане.

— Помощники мои, — вдохновлённо говорила она своим Майяр, постоянно что-то перепроверяя, — наши сады станут самым важным для Детей Эру местом Земли Валар! Самым любимым! Самым часто посещаемым! Знаете, почему?

Мелиан догадывалась. Ещё не выбрав для себя облик, схожий с эльфийкой, прислужница Валиэ Эстэ растворилась в сиренево-розовой листве и наблюдала. Вот они — гости Валинора — трое мужчин, совсем юных, но уже познавших очень многое. Сейчас они молчат и восхищаются красотой Садов, но глаза выдают недавний тревожный разговор.

«Мы отсутствуем слишком долго!» — говорил самый высокий из них, серые волосы которого всё красивее сияли, пропитываясь серебром Телпериона.

«Наши девушки соскучились, — печально поддакивал милый и улыбчивый симпатяга с чёрными пышными кудрями, — а как я соскучился, не передать!»

«Причём здесь это? Нас нет слишком долго! Могло случиться что угодно! Мы вернёмся, а никого нет в живых! Или нас давно сочли предателями!»

«Нет, этого не будет, — прервал того, на ком остановился взгляд Мелиан, золотоволосый красавец с дивными синими глазами, — Валар защищают наших сородичей».

«Да, Эльвэ, — прекрасного, сияющего серебром эльфа, которого хотелось обнять, почувствовать, услышать его Тему, стал успокаивать друг с кудрями цвета бездны, и Майэ отметила про себя, что контраст белой кожи и чёрных прядей привлекает внимание, — тебе не о чем беспокоиться. Нам ведь обещали, что к сородичам мы вернёмся королями».

Что означает слово «аран» — владыка, никто эльфам не объяснил, и Мелиан предполагала, что сами они не догадаются.

— Видите? — Эстэ вновь зажурчала весенними ручьями. — Сердца Детей Эру ранены злом, и только нам под силу исцелить их. Знайте, мои помощники, Народ Звёзд будет бесконечно благодарен нам за помощь и возможность чувствовать себя счастливыми. Славься, земля вечной радости!

***

— Ты был так красив тогда, — мечтательно произнесла Мелиан, снова утопая в серебристом шёлке волос и тепле тела супруга. — Так юн! Мелодия твоей души звенела крошечными серебряными колокольчиками и тончайшим хрусталём. В ней слышалась Тема Любви, и она была сильна и прекрасна, как ни у кого! Я заслушалась, затрепетала каждой частичкой феа и поняла, что выбрала для себя облик — точно не подобие творений Кементари — я должна стать красивой в твоих глазах.

— Всего, что произошло до тебя, не случалось в моей жизни, — равнодушно отозвался Тингол, медленно проводя рукой по бедру супруги. — Я был слеп, глух и не чувствовал слишком многого. Но только я, единственный из Пробудившихся, оказался способен принять твой дар, раз ты выбрала меня.

— Это моя мысль о твоей уникальности, — улыбнулась Мелиан, — это я считаю тебя особенным, а не ты сам себя.

— Мы ведь одно, — Элу снова закрыл глаза. — Значит, я тоже один из Творцов Арды.

— Да, — мечтательно ответила Майэ, — ты создал Тему моего счастья. И наполняешь её всё новыми и новыми переливами. Время течёт полноводной рекой, и мы вдвоём — цветущий остров среди волн, которому не страшны никакие бури.

Король Дориата приподнялся с белоснежной подушки и, положив голову жене на колени, посмотрел в глаза-бездны, ладонь заскользила по совершенным изгибам тела Айну.

— Ты хочешь узнать, что я скажу этому гадкому лицемеру, заявившемуся в наши владения?

Мелиан неохотно кивнула, наслаждаясь теплом любви, стараясь сделать мелодию ласки главной — Майэ не нравилось, когда муж начинал думать самостоятельно, однако королева понимала — нельзя полностью подавить волю Дитя Эру. Это и невозможно, и кощунственно одновременно.

— Мы соберём совет, — медленно произнесла Мелиан, любуясь точёным белым лицом супруга, его искрящимися зарождающейся злостью глазами, рассматривая в их глубине каждую линию, каждый перелив цвета, — как обычно.

— Нет, — Тингол заулыбался, — не как обычно. Всё будет иначе. Как того заслуживают те, кто предали семью.

***

Финдарато поклонился, однако не слишком почтительно. Войдя в тронный зал Тингола, нарготрондский владыка всё никак не мог отвлечься от массы спорных впечатлений, нахлынувших на него в Дориате.

Во время первого пребывания во владениях родича, когда ещё казалось — это навсегда и придётся здесь приживаться, абсолютно всё вызывало внутренний непреодолимый протест, выглядело неправильным, глупым, неуместным, ненужным. Однако теперь, когда Инголдо знал, что прибыл совсем не надолго, к тому же и сам жил в гномьих пещерах и тоже имел статус короля, отношение к Дориату изменилось. Нет, оно не стало лучше, но теперь Финдарато было наплевать на то, как и что устроено у родича. Главное — решить проблему и не нарваться на новую.

В глубине души искоркой горело желание сказать, что в далёком Валиноре никто не живёт под землёй и не прячется ни от чего и ни от кого, однако Инголдо понимал — такие речи злые языки могут интерпретировать как пожелание всем присутствующим сдохнуть с последующим перерождением в Земле Валар. И пусть главного ядовитого фрукта в нынешний момент времени не было в Дориате, нарготрондский король догадывался — Саэрос здесь далеко не единственный злослов.

— Зачем ты заставила вождя дикарей и голодрим приходить сюда, дочь? — вальяжно сидя на троне и не приглашая Финдарато за стол, Тингол посмотрел на Лутиэн, занявшую место рядом с матерью.

— Всё просто, — принцесса пожала плечами, на которых едва держалось сверкающее россыпью бриллиантов платье, — проблему Младших Детей Эру надо решить как можно скорее, а общение через гонцов сильно замедляет и затрудняет дело.

— Не понимаю, почему решать должны мы — эльфы, о существовании которых смертным неизвестно.

— Потому что это в наших силах, — Лутиэн многозначительно посмотрела на мать. — Мы ведь не просто эльфийские правители.

— Но и не короли Арды.

Финдарато ещё раз поклонился, как бы напоминая о своём присутствии. Почему-то он был уверен — если бы в зале Менегрота находились не только Эльдар, но и наугрим, Тингол был бы не столь категоричен.

— Подумай о том, какая слава будет у тебя, если ты прогонишь обездоленных, — принцесса сказала тихо, однако полукузен Феанорингов услышал и про себя усмехнулся, подумав, что у Тингола есть опыт в таких делах.

— Слава среди кого?

— Прошу прощения, — Финдарато сделал шаг вперёд и заметил, как напряглись стражи. — Можно я произнесу свою тщательно подготовленную речь?

Очень театрально ахнув, Элу с наигранным изумлением посмотрел на супругу:

— О, Эру! Моя прекрасная Мелиан, смотри — этот вождь дикарей знает наш язык!

Дориатрим расхохотались.

«Надо было брать с собой армию. Обездоленных», — подумал Инголдо, стараясь принять удар настолько спокойно, как только мог.

— Создатель поручил Слугам заботиться о Детях, — произнёс выросший в Тирионе эльф одну из немногих известных ему фраз на Валарине.

Тингол не понял сказанного, однако почему-то не стал язвить, а Мелиан застыла, словно окаменев.

— Значит, так распорядился Рок, что одно из племён Младших Детей Эру должно жить с нами по соседству, — проговорила королева, будто через силу. — Расскажи о них. Как Младшие реагируют на смешение моего благословения и тьмы врага у границ Дориата?

— Мне ответить честно или вежливо?

Дориатрим сдержанно рассмеялись, Лутиэн просияла, смотря на друга с поддержкой.

— Мои подданные будут рады повеселиться над твоей глупостью, захватчик, — хмыкнул Тингол. — Говори, как умеешь, не старайся соответствовать нам.

Пожалев, что был слишком ленив и легкомысленен, чтобы, живя в Тирионе, добиться разрешения Феанаро Куруфинвэ изучать вместе с ним Валарин, и что не взял с собой ожерелье Наугламир, по красоте превосходящее все украшения Элу вместе взятые, Финдарато окинул взглядом Синдар, ждущих, над чем бы посмеяться, и улыбнулся:

— Искажённая тьмой Завеса не влияет на тех, кто лишён страха.

— Хорошо, — Мелиан кивнула. — Насколько мне известно, Младшие не слишком бережно относятся к творениям Йаванны и к Арде в целом?

— Им необходимо напоминать об осторожности. Они ведь ничего не боятся.

— Полагаю, буковая роща Младшим Детям Эру подойдёт, — отрешённо ответила королева, игнорируя радостный взгляд дочери. — А найдут путь они, следуя за белыми стволами.

— То есть, — Финдарато поднял брови, — карту нам не дадут?

— Тебе указали путь достаточно точно, — хмыкнул Тингол. — Для дикарей.

— Владычица Мелиан, — снова поклонившись, Инголдо мысленно порадовался, что не взял с собой Эрьярона, — по моему скромному мнению, добро делается иначе.

— Добро, — усмехнулся король Дориата, — никому не нужное добро обернётся злом.

— По воле Рока, — вдруг сказала королева, — добро может обернуться злом, а зло — добром. Однако они никогда не меняются местами, оставаясь тем, чем были изначально.

— Твой вопрос решён, вождь, — Элу вскинул голову. — Тебя проводят.

***

Безмолвно находясь среди свиты владык, Орофер незаметно переглянулся с сыновьями. Младший не думал о происходящем, а Трандуил, стоявший на значительном расстоянии со своими друзьями, почувствовал взгляд отца и отрицательно покачал головой, давая понять, что не станет обсуждать и осуждать действия короля Тингола. Молодой золотоволосый воин уже не ссорился с родителем по каждому поводу, но и общался всё меньше, абсолютно уверенный, что всегда прав, возводя в абсолют каждое слово владыки Дориата.

Орофер краем глаза заметил, как Элу подал знак, и полилась мелодия множества инструментов — заиграли музыканты, которыми руководила Нимродель, не Даэрон — главного когда-то менестреля вообще не было в зале.

— Он пришёл, лишь на час опережая рассвет,

Он принёс на плечах печали и горицвет.

Щурился на север, хмурился на тучи,

Противосолонь обходил селенье,

И молчали ветры на зелёных кручах,

И цветные птицы стерегли деревья.

Ты не наш — в синих окнах трепетали огни.

Ты продашь, ты предашь, убийца, — знали они.

К поющей Нимродель подошла подруга Митреллас, а Нимлот закружилась в танце белоснежным вихрем — белые волосы, белое платье, белая накидка, белые туфельки, и перья, перья, перья…

Орофер заметил взгляд сына и всё понял — Трандуил любовался дочерью архитектора с такой нежностью, что у отца не осталось сомнений. Однако дева слишком увлеклась музыкой, чтобы увидеть влюблённого эльфа.

— Постучался в двери там, где вишни зрели,

К той, что пела песни да низала бисер,

Где играли звери, где плясали перья,

О незваном госте прошуршали листья:

Ты чужой, ты другой, твой народ — Голодрим!

Митреллас тоже пустилась в пляс, подпевая подруге, многие гости присоединились к веселью. Нимлот вдруг исчезла в толпе, и Трандуил сразу же помрачнел. Пробежавшись глазами по залу, но не найдя белый воздушный силуэт, он взялся за вино и начал о чём-то резко говорить с друзьями.

Дождавшись, чтобы отец отвлёкся, Лутиэн спешно покинула ставшее шумным помещение и поспешила догнать уходившего с совета друга, а вслед за ней полетела песня Нимродель:

— На пороге бросил ворох горицвета,

Только отвернулась — он уже далёко,

А в гнездо пустое на дубовой ветке

Колокольчик-сердце унесла сорока.

И не надо звать, ведь твои слова — как трава под ноги.

Как тростник, птичий крик, краткий миг дороги.

Гонит ветер на восток,

Через воды и песок,

Через горький-горький сок

Полыни.

Не догнать,

Не поймать,

Лишь кричать

Твоё имя.

Примечание к части Песня «Чужой» гр. «Мельница»