Свет проклятых звёзд

Встань, королева

Царившую на берегах озера тишину не нарушал ни ветер, ни пение птиц. Молчание сопровождало королеву Таргелиона всю дорогу, некоторые верные странно отводили глаза, словно боялись обсуждать нечто опасное, и дочь лорда Каленовэ понимала происходящее по-своему: владыка Карантир умел держать в страхе подданных, поэтому, если даже в погоне за сокровищами подземных карликов дела шли не так хорошо, как об этом объявлялось, говорить вслух о плохих новостях запрещалось, если нет желания однажды обнаружить пепелище, вместо мастерской.

Башня Морской Звезды засияла вдали устремлённой в небо стрелой в блёклом луче солнца, пробившемся сквозь рваные тёмные облака. Высокая, белая, одинокая. Словно монумент на братской могиле.

— Владычица Оэруиль! — увидев свою королеву с балкона, закричал Лепасур и выбежал навстречу.

В глазах архитектора был даже не испуг. Эльфийка сразу поняла, что собрат абсолютно уверен в своей способности исправить какую-то совершенно безнадёжную ситуацию, например, спасти прекрасную принцессу от чудовища, которого может испугаться сам Моргот.

— Ты правильно поступила, приехав! — выпалил эльф, и королева подумала, что визит в Башню Морской Звезды был ошибкой. — Это знак судьбы! Я как раз думал над тем, как помочь тебе!

— Но мне не нужна помощь, — отстранилась королева, — я приехала узнать, как идут дела.

— И узнаешь! Вижу, король не сказал тебе ни о чём. Хотел держать в неведении, чтобы ты не сбежала. Но именно это и надо сделать!

Недоумение сменилось страхом. В первый момент показалось абсолютно неважным, что произошло, хотелось полностью довериться давнему знакомому, который ЗНАЕТ, как лучше и где безопасно. И только неожиданно нахлынувшее воспоминание о виде равнины Таргелион с холмов, когда растерянная эльфийка впервые ощутила себя владычицей, заставило встряхнуться.

— Успокойся, Лепасур, — примирительно улыбнулась Оэруиль, — мне ничто не угрожает.

— Ты не знаешь правды! — глаза эльфа стали безумными. — Ты должна спасти себя! И, раз смогла сбежать из дворца, должна вернуться домой!

— Я дома, Лепасур.

Эти слова как будто ударили архитектора по лицу. Ахнув, он замотал головой, указывая на башню.

— Я расскажу тебе всё, — словно задыхаясь, произнёс эльф. — Пойдём, поговорим там, где не услышат посторонние.

Уверенная, что не надо идти с Лепасуром, тем более, в одиночестве, оставив сопровождение на берегу озера, Оэруиль всё же согласно кивнула и направилась к белоснежной лестнице, напоминающей поверхность морской раковины тридакны. Королева должна знать о происходящем в её владениях.

***

Засмотревшись на узоры, украшающие внутренние стены башни, Оэруиль не заметила, как поднялась почти под самый купол. Здесь всё ещё продолжались работы, часть лепнины отсутствовала, росписи практически не было, похожий на открытую раковину балкон огораживал металлический каркас будущих перил.

— Я говорил, что разгадаю тайну этого сооружения! — выпалил Лепасур, указывая на прекрасное лицо, смотрящее со стены. — Теперь мне всё понятно! Голодрим через слово проклинают Моргота, но сами ничем его не лучше! Они не посланники Валар, а изгнанники! За резню, устроенную ими в гавани, где жили наши собратья, Голодрим были прокляты Владыками Арды! Тэлери существовали мирно, не зная оружия, строя корабли и любя свои творения всем сердцем! А безумный, жаждущий крови Феанор и его народ напали на них и перебили всех, кто пытался защитить собственные детища от воров!

Оэруиль не могла поверить в услышанное, поэтому страх и любопытство угасли, уступив место сожалению, что приехала сюда.

— Ты сомневаешься в моих словах, вижу, — вздохнул архитектор. — Но посмотри на лица, изображённые на стенах! Твой король понимает, что совершил зло! Его гложет чувство вины, поэтому здесь строится такой монумент!

— Если у Карантира есть совесть, — негромко медленно произнесла эльфийка, — значит, он не чудовище.

— Ты не понимаешь! — словно не услышал Лепасур. — Правда всплыла, как мертвецы, сброшенные в воду, чтобы скрыть преступление! Так ведь поступили Голодрим, надеясь, что Валар не узнают о бойне? Но Владыки узнали. А теперь знаем и мы! Твой отец потребовал вернуть тебя домой! Он сказал, что отныне его земли закрыты для братоубийц, запятнавших себя невинной кровью!

Оэруиль побледнела, вокруг вдруг стало темно. Уже вечер? Нет, рано ещё для сумерек…

Чьи-то руки не дали упасть. Ах, да, кроме Лепасура здесь никого нет.

— Бежим, королева! — снова чётко прозвучал голос эльфа. — Под башней есть ход, ведущий к роще у реки. Запрём за собой дверь, и нас долго не смогут найти!

Попытавшись освободиться из объятий, дочь лорда Каленовэ услышала приближающиеся шаги — по лестнице кто-то поднимался. Не меньше дюжины… Воинов?

— Мне сразу сообщили о твоём отъезде, Оэруиль, — прозвучал голос короля, и голова снова закружилась. — Мне пророчили предательства, и я ни капли не удивлён, что в главных ролях опять рыбий народ.

— Я не… — попыталась оправдываться королева, но вдруг поняла, что всё ещё в объятиях другого мужчины, и слова застряли в горле.

— Ты нужна мне, — произнёс Карантир. — А он — больше нет.

Трое черноволосых латников, сверкая и звеня металлом, в одно мгновение оказались рядом, и дочь лорда Каленовэ очутилась в закованных в холодную сталь руках. В дверях стояли уже не только воины короля, но и рабочие, которых пригнали на площадку под куполом, чтобы все видели, как нельзя поступать с владыкой.

Король Карантир указал взглядом на балкон, и двое верных в одно мгновение скрутили успевшего лишь коротко вскрикнуть архитектора, подтащили к остову перил, а Оэруиль подвели к окну, из которого было прекрасно видно всё. Лепасур пытался вырваться, но резко, с мерзким хрустом вывернутые назад руки лишили способности сопротивляться, и Нолдор с лёгкостью перебросили ненужного королю эльфа через стальной каркас ограды.

Тело, неловко размахивая руками и ногами, отчаянно крича, полетело с балкона на белокаменную лестницу далеко внизу. Вопль оборвался, ступени заалели.

Отпрянув от окна, эльфийка закрыла лицо руками, боясь взглянуть на возвышающуюся в слепящем свете, бьющем из арки, чёрную фигуру. Красивый, но пугающий до полуобморока голос ударил раскатом грома:

— Предашь меня — полетишь следом. Но сначала решим проблему с твоим отцом.

— Я с ним договорюсь! — умоляюще простонала Оэруиль, падая на колени. — Я всё улажу, клянусь!

Одинаковые прекрасные лица на стенах смотрели с безразличной печалью.

Морифинвэ сделал шаг к супруге. В её глазах, полных слёз, Феаноринг видел тот же страх, что и во взгляде Айриэль, однако дочь лорда Каленовэ не выглядела понимающей свой крах виновницей трагедии, эльфийка испугалась не наказания за причинённое зло: Оэруиль чувствовала себя маленькой рыбкой, случайно заплывшей в логово акул.

Ещё один шаг вперёд, дочь лорда Каленовэ задрожала всем телом, зажмурилась, снова закрыла лицо руками. Мокрую от слёз ладонь сжали сильные горячие пальцы, убрали от глаз.

— Встань, королева, — приказал король, слегка потянув на себя. — Нам пора в путь. Поговорим с твоим отцом.

Поднявшись на ноги, Оэруиль, всё ещё роняя слёзы и дрожа, неожиданно почувствовала гордость: грозный владыка из Благословенного Края, вселяющий ужас в собратьев, проклятый самими Валар за кровавую бойню, объявивший войну Морготу, поднял её, простую средиземскую девушку, с колен и полагается на её, обычной эльфийки, помощь! Потрясающе! Удивительно! Прекрасно! Сёстры бы такого точно не добились!