Свет проклятых звёзд

Обмен любезностями

— Если ты полагаешь, что нам не о чем говорить, ты серьёзно заблуждаешься.

— Слова разлетелись по залу осколками былого величия народа Нолдор, и собрать их, увы, не в силах никто.

— Позволяешь себе дерзкие речи, уверенный в моём великодушии и долготерпении?

— Ты зависишь от меня, поэтому придётся быть снисходительным к моим причудам. Печально, наверное.

— Ты даже не представляешь, насколько.

Двое Нолдор не смотрели друг на друга, демонстративно разглядывая узоры на колоннах и пейзаж за окнами. Два голоса: глухой хрипловатый и красиво льющийся звучали по очереди, после затяжных пауз.

— Не боишься находиться со мной в одном помещении без охраны? — ехидно поинтересовался Маэдрос, подходя к картине с изображением Нарнис.

— Необходимость разговора без свидетелей перевешивает мои вероятные ложные страхи, — продолжая смотреть на то, как за окном ничего не происходит, равнодушно ответил Нолофинвэ.

— Однако все знают, что я здесь. В чём смысл скрытности?

— Да, все знают, что ты здесь. Не догадываешься, почему?

Маэдрос не ответил, продолжая рассматривать картину, постепенно переходя от изображения дочери к изящной раме.

— Я хочу, чтобы те, кто мне верен, знали, кому мстить в случае моей внезапной гибели, — пояснил король.

— Очень самоуверенно полагать, будто найдутся желающие рисковать ради мертвеца, — голос Феаноринга неприятно изменился.

— Ради живого тоже совершают подвиги лишь единицы, — верховный нолдоран по-прежнему не смотрел на племянника, — однако, герои всё же есть.

— Хорошо, — зло рассмеялся Маэдрос, переведя взгляд на портрет Финвэ, — учту на будущее, что придётся убить тебя тайно и не похваляться впоследствии тем, что избавил народ Нолдор от позорной власти узурпатора.

— А какой власти заслуживают предатели и братоубийцы? — невинно поинтересовался Нолофинвэ, мёртвыми глазами смотря в одну точку где-то в районе фонтана на площади.

— Я бы спросил, для чего тебе, столь светлому сияющему владыке, такой отвратительный народ без чести, — снова насмехался Феаноринг, — запятнанный невинной кровью, отвергнувший дивных Валар. Однако ответ мне известен.

Впервые за мучительно-долгий и напряжённый разговор король обернулся на собеседника. В глазах горела ненависть, однако нолдоран улыбался.

— Ты ошибаешься, — неестественным голосом произнёс Нолофинвэ. — Опять. Далеко не в первый и не в последний раз. Ты не прав, полагая, будто я столь жаден до власти, что готов править кем угодно, лишь бы захватить больше земель. Можешь мне не верить, однако ты, как никто, знаешь цену рукописному документу, и я готов сделать такой для тебя. Прямо сейчас.

Сев за стол, верховный нолдоран манерно расправил на столе лист бумаги, церемонно придавив края бронзовыми фигурками воинов, неспешно обмакнул красивое, переливающееся синим и зелёным перо в чернила и начал медленно выводить тэнгвы, читая вслух написанное.

— Ты хочешь сказать, — пересечённые уже практически незаметными шрамами губы Маэдроса растянулись в улыбке, но верхняя половина лица не двигалась, — что не претендуешь на земли Моргота после победы? Интересный получается расклад.

— Ты сможешь жить там и называть себя, кем хочешь, — спокойно пояснил Нолофинвэ.

— Дор-Даэделот, Земля Страха и Ужаса, обретёт нового владыку, — Феаноринг подошёл вплотную и опёрся на стол руками: живой и металлической, не отличимыми на вид в перчатках, — лорда, являющегося подданным верховного нолдорана. Ты всё ещё пытаешься сказать мне, что земли Моргота не будут твоими?

— Ты считаешь, мне нужны владения на севере, за Железными Горами?

— Догадываюсь, что нет. Однако, расширив на карте границу, ты больше не будешь вторым в Белерианде по размеру королевства.

Верховный нолдоран устало поднял глаза.

— Ты совсем не в состоянии разговаривать со мной по-хорошему? — спросил он племянника. — Может быть, хотя бы попытаешься?

— Попробуй заставить, — всё так же жутко скалился Маэдрос, и Нолофинвэ покачал головой.

— Именно поэтому, Финвэ Третий, — вздохнул нолдоран, — я и хотел беседовать наедине: при свидетелях мне пришлось бы применять силу, чтобы ты был вежлив и почтителен со своим королём. Но когда нас никто не слышит, мне главное, чтобы ты узнал всё необходимое, а уж как на это будешь реагировать, останется между нами.

— Или ты просто постыдился сказать при свидетелях, что хочешь отправить меня и других героев войны с их семьями в земли, в которых невозможно жить.

Взгляд правителя выразил искреннее непонимание.

— Это неудачная шутка, Маэдрос, — спокойнее прежнего пояснил Нолофинвэ. — Ты говорил, в Битве-под-Звёздами армия Моргота была разбита, однако всего через десять лет… — Нолдоран печально рассмеялся. — Однажды я привыкну считать года по календарю новых светил, только сейчас не до этого. Просто представь, Маэдрос, всего за какие-то жалкие десять лет твари за Железными Горами расплодились так, что смели армию Кано и заполонили север Белерианда. Ты считаешь подобное возможным на голой мёрзлой земле?

— Моргот — один из Валар, — напомнил Феаноринг, понимая, что разговор принимает неудобный оборот.

— Манвэ говорил, что Моргот не может творить жизнь самостоятельно: ему необходимо брать имеющиеся формы и лишь потом изменять их. Искажать. Обращать во зло. Он не может из ничего создать полчище орков и пропитание для них.

— Морготу для этого необходима помощь Матери Трав и Зверей, да? — Задав вопрос, Маэдрос насладился произведённым эффектом: Нолофинвэ всерьёз испугался и не смог вовремя взять себя в руки. — Не хочется думать, что мы воюем сразу против всех Валар?

— Зато тебя, вижу, забавляет твоя исключительная храбрость, — собрался с духом нолдоран. — Однако, если ты прав, и Моргот — лишь остриё копья, которое направило на нас единое войско Айнур, в чём смысл осады? Если ресурсов достаточно…

— Валар не всесильны, — повторил слова отца Феаноринг, — иначе орки не расселялись бы вне земель своего драгоценного покровителя.

— Или они такие же безумные властолюбцы, как я, — широко улыбнулся Нолофинвэ, — и тоже рисуют на картах обширные несуществующие границы. Но мы отвлеклись. Если осада не приведёт к победе измором, каков твой план, будущий король самых кошмарных территорий Арды?

— Защищать границы, параллельно работая над созданием орудий, способных рушить горы. По-другому нам не добраться до Моргота.

— Мы будем тянуть время, и орки снова расплодятся.

Маэдрос кивнул, но на самом деле думал совсем о другом: лорд Химринга представлял, как идёт по выжженной войной, залитой кровью и заваленной телами друзей и врагов Земле Страха и Ужаса, опустевшей и мёртвой, теперь условно принадлежащей ему, и понимал — это совсем не то будущее, к которому хочется пробиваться с боем.

— Твои братья не вступают в ряды осаждающих? — очень вовремя задал вопрос верховный нолдоран. — Берегут свои армии до твоей победы? Как думаешь, зачем?

«Сильмарилей три, а нас семь», — нежеланная мысль снова напомнила о бездействии родни во время плена.

— Я бы посоветовал тебе настоять на их вступлении в ряды твоей армии, — смотря в глаза племянника, продолжал говорить Нолофинвэ. — И оставил бы их на наиболее опасных рубежах. Но, конечно, так поступают только злобные узурпаторы, а честные братоубийцы не опускаются до подобных интриг.

Хмыкнув, Маэдрос промолчал и отошёл от стола.

— Обмен любезностями окончен? — спросил верховный нолдоран. — Мы сможем обсудить наши планы и составить списки необходимых ресурсов для дальнейшей войны при советниках?

— Пожалуй, — отозвался Феаноринг, снова смотря на портрет дочери, — я нужен на Ард-Гален, и чем быстрее вернусь, тем лучше.