Свет проклятых звёзд

Военачальник Хадор

С каждым шагом на север мрак уплотнялся.

С раннего детства зная о колдовской тьме Моргота из рассказов эльфов и собратьев, Хадор всё же совсем иначе представлял себе чёрный покров земли Дор-Даэделот, пока не побывал там в далёкой юности.

«Дым, как на пожаре, только воняет по-другому», — говорили выжившие в опасных вылазках старики, любуясь символическими украшениями-наградами, но видя не искусную работу ювелиров, а бесконечную ночь, пробирающий до костей холод и смерть друзей.

«Тьма отвлекает внимание, пугая, — предупреждали эльфы, — волокна колдовского мрака принимают жуткие обличия, бросаются на путников. Но помните — сама по себе тьма не опасна, главное — не поддаться внушаемому ужасу».

Хадор, как и все его спутники, видели в небе только низкие, быстро плывущие рваные облака, поэтому в душе считали эльфов трусливыми сказочниками и повторяли слова опытных соратников: «Как дым, только воняет иначе».

После гибели Магора и его отряда воины Дор-Ломина перестали бессмысленно рисковать, поскольку хозяин крепости Барад Эйтель недвусмысленно дал понять, что приказы Хитлума не идут на север дальше хитлумской границы. Герой Астальдо требовал не орочьих голов, а разведданных, поэтому все лазутчики-эдайн, отправляемые на вражескую землю, предварительно обучались грамоте прямо в Крепости Исток. Большинство подданных Хатола умели писать и читать, но Астальдо требовал мастерского владения пером, заставлял учить множество слов и знать их точное применение, чтобы в разведданных не возникало путаницы, а также проверял умение составлять точнейшие карты.

Хадор с благодарностью и раздражением вспоминал, как командир какого-то очередного конного отряда вывез девятерых людей на Ард-Гален, где шло какое-то очередное строительство, и заставил рисовать вероятные схемы атаки эльфийского лагеря с подробным планом укреплений.

А потом сверил чертежи стен и рвов, расположение башен, складов и госпиталей, указал на расхождения между картами и потребовал отрабатывать умение чертить до тех пор, пока воспроизведение лагеря на бумаге не станет одинаковым у всех.

«Вы действительно не понимаете, зачем это нужно?!» — воин в фиолетовом плаще так искренне изумился, увидев нежелание оттачивать мастерство, что люди Хатола сразу поняли — этот командир просто отправит с позором домой любого, кто не справится с обучением.

Пришлось трудиться. Глаза уставали, но эльфы давали снадобье для умывания и не желали слышать про утомление.

***

В этот раз Железные Горы переходили небольшими группами по четырём неудобным перевалам, чтобы потом объединиться в войско и дать бой не ожидавшей нападения армии Моргота. Вместе с отрядом Хадора хребет преодолевали воины ещё не старого, но повидавшего немало разведчика, приказавшего называть себя Марахорн. Суровый седой мужчина уверял, что его предок — родной брат Мараха. Но даже если это и не так, боец полагал, будто имеет право именоваться преемником великого родоначальника, поскольку именно он вывел свой отряд разведчиков из орочьей западни. Марахорн любил напоминать, что такое удавалось далеко не каждому командиру.

Иногда Хадору казалось — опытный лазутчик намекает на его родственников, и это было неприятно, однако ссориться и доказывать что-либо сейчас точно не имело смысла. Сначала надо победить вражескую армию.

Тропы через чёрные скалы изначально прокладывали эльфы для себя и делали это так, чтобы орки, выследив разведчиков, не смогли пробраться быстро и легко по неудобным лазам, которые для Народа Звёзд не представляли проблемы. Однако для эдайн пути тоже оказались непроходимыми, поэтому тропы пришлось прокладывать заново и охранять тщательнее.

«Нам что, теперь себя виноватыми чувствовать?» — спросил однажды вернувшийся из Дор-Даэделот лазутчик, когда эльфы, обучая новых воинов, рассказали о вынужденных мерах и опасностях, созданных вместе с удобством.

Защитники крепости Барад Эйтель тогда ничего не ответили, однако потом среди бойцов Дор-Ломина поговаривали, будто верные Астальдо обсуждали, что Младшие не простят Старшим даже мнимой слабости, а свою немощь будут восхвалять.

Хадора больно ранили такие слова, молодой воин почувствовал, что обязан изменить мнение эльфов о людях, чего бы это ему ни стоило.

И теперь, когда нолдорский король решил воевать на территории врага, потомок великого Мараха заявил о готовности вести в бой армию, чтобы заставить весь Белерианд поверить в силу Младших Детей Эру.

***

Чистое небо окончательно скрылось за горами, и старший сын вождя Хатола вспомнил очередное прощание с родителями.

Всё было, как всегда: братья и сёстры смотрели на Воина Света с завистью, мама то и дело тайком плакала, а отец… Он будто видел перед собой не наследника, а своё прошлое. Которое ненавидел.

***

Хатол хлопнул Хадора по плечу и, уставившись в никуда отсутствующим взглядом, произнёс:

— Отомсти им. Отомсти за всех. Даже за тех, кого ты никогда не знал. Но пусть теперь все узнают тебя.

Втайне завидуя сыну, однако понимая, что не может оставить трон Дор-Ломина, наследник Магора снова вспоминал, как в последний раз виделся с отцом, как подвёл всех своей глупостью. Хатол никогда не говорил об этом вслух, однако в душе считал себя виновным в гибели родителя и соратников. Тяжкая ноша больше не заставляла заливать хмелем совесть постоянно, однако легче не становилась, и вождь мечтал об отмщении.

Пусть и не своими руками.

Пусть сын сделает то, чего не смог отец.

***

Дорога была хорошо знакома и не изменилась с тех пор, как Хадор шёл по ней впервые, ещё не в статусе командира отряда. Тогда мысли постоянно возвращали воспоминание о прощании с невестой. Но проблема была совсем не той, о которой пели в своих бессмысленно красивых песнях эльфы.

Юноше хотелось женщину.

А ведь предупреждали старшие товарищи, что лучше воздержаться от любовных игр перед долгой разлукой! Но как было устоять?

***

На глаза девушки навернулись слёзы, однако юная красавица с золотистой косой до пояса продолжала улыбаться.

— Я дождусь тебя, обещаю! Моя любовь будет хранить тебя в чужой земле! Я буду век верна тебе!

Казалось, невеста могла говорить бесконечно, и Хадор с радостью бы слушал. А ещё молодой будущий Воин Света хотел сделать Глирвен своей женой сейчас, до отъезда. Одни говорили, что так и надо, потому что чужую женщину вряд ли кто-то отнимет, а другие, напротив, утверждали, будто лучше оставить деве выбор и проверить её чувства. В конце концов, что если жених погибнет, а невеста — уже жена?

К тому же, иных неприятных проблем не избежать, если успел познать женскую ласку.

Головой всё понимая, юный Воин Света чувствовал непреодолимое влечение к прекрасному упругому телу, зачем-то скрытому под одеждой, не мог надышаться запахом волос и шеи, губы так и тянулись прикоснуться к бархатистой щеке. И решение принялось само собой.

***

Разлука оказалась невыносимой. Юный сын вождя в полной мере оценил то, о чём его предупреждали — ничто не может заменить любовь женщины. Вечером становилось трудно засыпать, утром приходилось искать укромное место, порой в пути очень невовремя начинали жать штаны, и ничего с этим поделать не получалось.

И однажды случилось то, о чём не предостерегали прямо, однако недвусмысленно намекали видавшие виды бойцы.

В тот день, такой же чёрный, как и все предыдущие, отряд после долгого перехода набрёл на небольшое поселение.

«У орков нет души, — успокаивали эльфы Хитлума воинов Дор-Ломина. — Они не дети Эру, и Творец не давал благословения на их жизнь. С ними можно делать, что угодно».

«Жизнь для них — страдание, потому что в Арде орки лишние, — говорил дивно сияющий менестрель. — Убивая их, вы избавляете больную плоть от вечной муки».

Как и все, Хадор охотно верил словам бессмертных соратников и командиров, поэтому, когда настало время исполнять приказ короля — уничтожать любые места обитания врага, не оставляя никого в живых и камня на камне, юный воин света не сомневался в правильности своих действий.

До определённого момента.

Орочье поселение оказалось действительно мирным и малообитаемым. Заметив вооружённых чужаков, жители вряд ли поняли, кто на них напал, но это было неважно: здесь, очевидно, привыкли к тому, что незнакомцы опасны. Никто не попытался оказать сопротивление — морготовы рабы просто похватали ценности и бросились врассыпную.

Поджигая дома, которые больше напоминали свалки, нежели обитаемые постройки, воины Дор-Ломина принялись стрелять вслед беглецам, догонять их и добивать, независимо от роста, возраста и пола.

Какая разница, если это просто страдающие куски мяса, непригодного даже для еды?

Бросив факел в кучу мусора, которая, видимо, была крыльцом, Хадор обнажил меч и побежал за одной из фигур, закутанной в грязные тряпки и визгливо орущей. Надеясь, что не пристрелят свои же по ошибке, сын вождя уже почти настиг врага, когда тот вдруг споткнулся и со страшным криком рухнул на мёрзлую землю. Упав, орк перевернулся на спину, задрожал и начал притягивать воину кулёк с добром, надеясь откупиться. Хадор замахнулся мечом, но вдруг присмотрелся и понял — перед ним не орк, а орчиха.

Опьянев от погони и пролитой крови, юноша, сам не зная зачем, придавил бездушный кусок мяса к камням, убрал меч и почему-то достал совсем иное оружие. Способность мыслить куда-то пропала, тело делало что-то совершенно независимо от воли разума.

Потом снова была кровь, погони, смерть, а ещё непонимание — как так вышло, что представитель великого рода Мараха изменил невесте с бездушным куском страдающего мяса?

Но соратники отнеслись с пониманием, мол, да ладно, с кем не бывает? Главное — после убил.

Конечно, это главное. Только Хадор не мог вспомнить, что было после того, как выплеснулось семя. В памяти вспывала лишь кровь на острие меча и какой-то безликий силуэт. Но другой.

А впрочем, не всё ли равно?

***

Теперь, следуя знакомой тропой и гораздо спокойнее иногда думая о жене, доме и детях, военачальник Хадор, сын Хатола из рода Мараха вёл за собой армию. Бессмысленные набеги и скучная разведка остались в прошлом — теперь только открытый бой! И месть за каждую сломанную судьбу.