Свет проклятых звёзд

Если Сильмариль забеременеет, из этого не выйдет ничего хорошего

— Моя дорогая леди-летописец, — Финдарато посмотрел в окно, словно Эльдадотэ сидела не за столом напротив, а на ближайшей сосне, — нам пришло важное письмо из осадного лагеря, но прежде, чем его обсудить, я хотел бы поговорить о наших территориях. О легендарном Ладросе. Ах, прости, о Фиримаре Дортонионском, мирное кладбище которого превзойдёт размером и величием братские могилы павших воинов славных битв прошлого. Но сейчас речь не о величии. Когда я, наконец, оплакал моего дорого друга Беора и вышел к людям, оказалось, что сменилось уже несколько поколений вождей, и в новом юном лидере Фирьяр я увидел Феанаро.

— Что?! — расхохотался Айканаро. — Куруфинвэ бы из тебя живьём статую сделал за такое сравнение!

— И Брегор поступает именно так с теми, кого не любит, — радостно кивнул Инголдо, смотря с превосходством, мол, видишь? Я прав. — В те далёкие для племени Фирьяр времена я смог подружиться с «младшим Феанаро», вспомнив ошибки Валар и не повторив их. Теперь перед нами опять проблема из прошлого. Новая жена для Брегора — не просто женщина, это необыкновенное, неповторимое существо, которое вождь лепит, лелеет, оберегает. Это его Сильмариль, понимаете?

— Нет, — фыркнула Эльдалотэ.

— А придётся, моя драгоценная леди, — король вздохнул. — Уверен, Валар точно так же не видели в нас и наших ценностях ничего, стоящего внимания. Понимаешь, к чему я?

— Возможно, — отозвался Айканаро.

— Однако, наша ситуация в чём-то не только сложнее, но и проще, — Финдарато поблагодарил Эдрахиля за новые угощения и вино. — Мне грустно признавать это и произносить вслух, но Брегор скоро умрёт, и править будет его сын от Мельдир. По крайней мере, я так решил.

— А если Сильмариль родит Феанаро наследника? — ехидно поинтересовалась Эльдалотэ, начав гладить перо.

— Сомневаюсь, — король покачал головой. — Брегор уже немолод, а Барадис больна. Даже если Сильмариль забеременеет, сомневаюсь, что из этого выйдет нечто хорошее.

— Я поняла, — леди начала что-то записывать, — нельзя отнимать Сильмариль у Феанаро. Пусть радуется в своей тайной кузнице или сокровищнице и не вылезает оттуда лишний раз.

— Да, моя мудрая советница! — заулыбался Финдарато. — Мы не станем уподобляться Айнур и просто подождём.

— А пока ждём смерти неугодного вождя, — Айканаро хлопнул в ладоши, — займёмся воспитанием его сына.

— Только делать это будешь не ты, — серьёзно сказал король. — С меня хватит.

— Спасибо, что избавил от лишних забот, — скривился лорд. — Буду рад продолжить заботиться о любимых лесах.

— И одевайся скромнее, пожалуйста, — совершенно без шуток заявил Инголдо. — И волосы подбери.

— Может, ещё мешок на голову нахлобучить?

— Пожалуй.

Эльдалотэ долго старалась не рассмеяться, но всё же не сдержалась.

— А мне плакать хочется, — вздохнул Финдарато. — И не только из-за брата. Стремительность течения переменчивой реки времени меня убивает. Чтобы понимать, как общаться с каждым новым вождём беорингов, мне приходится впускать этих людей в своё сердце, а потом — оплакивать их смерть или безумие. Я устал от этого. Эдрахиль, утешь своего короля бокалом вина, будь любезен. Я должен пожаловаться на судьбу, чтобы после, с новыми силами отправляться в Фиримар. Ладрос. Мне необходимо поговорить с Барахиром. Не спрашивайте, о чём именно, ибо я пока и сам этого не знаю.

— Может быть, лучше не ходить? — невинно спросил Айканаро.

— Может быть, — согласился Инголдо. — Возможно, я последую именно твоему совету, дорогой кузен. И всё окончательно испорчу.

***

В библиотеке Берена, которую Андрет продолжала мысленно именовать «Дом Белемира», всегда было шумно, но сегодня гомон стоял просто оглушающий. Старшая дочь книжника родила первенца, и по этому поводу здесь собралась вся школа. Напившаяся браги средняя наследница рыдала в голос, что не хочет замуж за того, кто к ней сватается, а многочисленные умудрённые годами женщины заверяли девушку: стерпится-слюбится.

Уже собиравшуюся уйти из этого ужасного места и вернуться позже Андрет остановила на пороге дома ловко брошенная петля. Верёвка затянулась на плечах в районе груди, но соскользнула вверх. Если бы женщина вовремя не поймала её, удавка могла бы опасно сжать шею.

— Что за игры?! — заорала Андрет, услышав детские голоса. — Я вас выдеру! Всех!

— Мы — тарр-ге-лионские разбойники, тётя! — заявила худая высокая девочка с двумя тонкими чёрными косичками. Большие тёмно-карие глаза, выделяющиеся на узком бледном лице, посмотрели с озорством. — Плати. Или умрёшь.

— А ну иди сюда, гадина! Я твоему отцу расскажу! — вспылила сестра вождя, попытавшись вырвать верёвку из рук девчонки, но та держала крепко.

— Я не боюсь побоев, — заявила юная аданет. — Это вы должны бояться. Изобьёте и забудете. Успокоитесь. А я запомню. И отомщу.

— Ах ты морготова тварь!

Андрет дёрнула на себя верёвку, но девчонка вырвала её и бросилась прочь, хохоча вместе с друзьями-мальчишками.

— Перетерплю розги! — крикнула дочка Берена. — И дальше буду делать, что хочу!

Ругаясь всеми известными злыми словами, женщина рванула в дом. Вспомнилось, как однажды слышала разговоры детей, будто учителя — худшие родители.

«На себя бы посмотрели, несносные наглецы! А Берену надо быть жёстче с дочерьми, особенно с избалованной младшей! А то всё: «Ути-пуси, моя малышка! Назову в честь Мельдир, пусть такая же кроткая и любящая будет!» Как же! Дождался! Разбойница таргелионская растёт! Бить её! Бить! Пока не поумнеет! Отомстит она! Тварь!»

От нахлынувших эмоций закружилась седеющая голова. Решив, что любое дело может подождать, поскольку здоровье дороже воспитания чужих выродков, Андрет остановилась, развернулась и гордо пошла домой. Надо мужу испечь что-нибудь, сам-то он не может! Устал, видите ли!

Продолжая мысленно проклинать всех, кого вспоминала, сестра Брегора быстро зашагала по мощёной дороге в сторону заката, который сегодня больше напоминал лесной пожар, нежели обычную зарю, и от подобного зрелища становилось не по себе.

***

Этот пузырёк — перед едой, этот — во время, этой мазью пользоваться после испражнений, это втирание — перед сном.

А вот этот порошок — просто для настроения. Вместо браги.

Боромир надеялся, что ничего не перепутал. В последнее время память нередко подводила, однако главное отец фиримарского вождя не забывал — нужно всегда и везде повторять, что он просто отвечает за армейский склад и ни к чему иному отношения не имеет. Боромир, сын Борона — просто житель Ладроса, не более того. Нет, поговорить с сыном он ни о чём не может, ни за кого попросить тоже. Нет, мирианов не даст. И в долг тоже. И семью сына он тоже не обсуждает. И ничью не обсуждает. У Боромира, сына Борона дел и без того хватает — вон, стены опять отсырели. Не до сплетен старому занятому человеку.

Этот пузырёк — после еды. А этот? Откуда он тут? Ах ты ж морготово седалище!

Отец вождя выругался. Случайно забрав домой лекарство, которое хранил в погребе на складе, старик рисковал в нужный момент остаться без очень важного снадобья, поэтому решил, несмотря на поздний час, вернуться на работу и положить чудодейственный эликсир на место. Взяв связку ключей, Боромир поплёлся по тёмной обезлюдевшей улице, мимо погасших окон, откуда то и дело доносились звуки обычной жизни. Снова стало грустно и горько от того, как бессмысленно прошло его время, а ведь можно было столько всего сделать! Да что уж теперь слёзы лить? Уже ни сил, ни здоровья…

Повернув в сторону ряда сараев, где хранился разный хлам, который тоже зачем-то отправляли в осадный лагерь, словно там своего мусора нет, Боромир дошагал до входа на склад и заметил отсутствие замка на двери.

В первый момент испугавшись кражи, отец вождя быстро встряхнулся и одёрнул себя: какое ограбление? Какой взлом? Да кто рискнёт лезть сюда, зная, как трепетно Брегор относится к вопросам военного дела? Видимо, просто кто-то из молодых девку привёл. Решив, что сделает вид, будто ничего не заметил, старик осторожно вошёл на склад и направился к маленькой кладовке, где иногда спал. И вдруг до него донеслись звуки, никак не напоминающие любовные игры. За дверью хранилища записей кто-то смеялся, пел, топал. Мелодия показалась знакомой — Боромир вспомнил, что слышал нечто похожее на ярмарке: какой-то дурак сочинил балладу о пропавшей Хирвен, и вроде бы менестрелям намекнули, что не стоит такое исполнять прилюдно. Но кому и зачем понадобилось петь это здесь?

Не зная, как правильнее поступить — сбежать или остаться послушать, отец вождя всё же подошёл к неплотно прикрытой двери и заглянул в щёлочку.

Девушка, которую Боромир видел впервые, одетая в простое, но нарядное платье, ходила туда-сюда перед дюжиной зрителей, среди которых были в основном работники военного склада.

— Хирвен пропала, — продолжала незнакомка рассказ под аккомпанимент арфы, колокольчика и деревянных ложек. — Брегор нашёл другую женщину, и Мельдир почувствовала, что сердце вот-вот перестанет биться.

Стук ложек начал замедляться, девушка запела, изображая жену вождя:

— Вчера я видела во сне,

Как чёрный всадник на коне

Закрыл от взора утренний рассвет.

Пусть это был лишь только сон,

Но на беду стал вещим он,

Померкло солнце, света больше нет!

Недоброй стала снова весть,

Теперь моя задета честь!

Её цена довольно высока.

В рассказе юных двух сердец

Пером печали, наконец,

Запишется последняя строка.

Твоя ошибка, милый друг,

Что видишь ты не всё вокруг,

А поддаёшься тёмной власти чар.

Но не могу тебя винить!

Не перестав тебя любить,

Я сердцем принимаю весь удар.

Прощай! Прощай!

Я буду помнить вечно

Миг счастья быстротечный.

Прощай! Прощай!

Следы волною смыты,

Сердца золой покрыты.

Прощай!

— Нет, мама, не умирай! — подбежал к певице молодой парень. — Я найду Хирвен, и ты снова будешь счастлива. Я найду Хирвен! Клянусь!

Изображающий юного Барахира адан браво зашагал перед публикой, но вдруг ему преградили путь трое странно одетых собрата и женщина, старательно изображавшая старуху.

— Оставь копьё и латы!

Ты не ходи туда!

Мы сделаем богатым

И славным навсегда! — запели мужчины, и Боромир узнал в одном из них себя, а в другом — Брегора. Третий, видимо, пародировал Берена, но старик в этом уверен не был. — Ей эльфий свет излишен.

Да брось её уже!

Своя рубашка ближе

И телу, и душе.

— Я маме обещал! — начал спорить «Барахир».

— Но Хирвен больше не аданет! — заявил «Боромир». — Она рыба плотоядная!

— И всегда ею была! — мерзко произнёс «Брегор».

Настоящий Боромир схватился за голову.

— Добро и зло уж вечность

Ведёт незримый бой.

Совсем не дремлет нечисть!

Домой! Домой! — попытались напугать храброго юношу родичи.

— Забудь меня скорее, — вдруг запела старуха, обнимая портрет золотоволосого и очень ушастого мужчины, — не плача, не скорбя.

Я дольше, веселее

Жить буду без тебя!

Я не слышу, я глуха!

Возвратите жениха!

«Если Андрет узнает…» — ужаснулся Боромир.

Забудь про цель похода, — начал пихать под нос «Барахиру» карту и фишки тот, кто, видимо, изображал Берена, — сыграем на двоих.

Ты выиграешь сходу

Десяток золотых!

— Играть, презренный, в карту

Не сяду я с тобой! — юный герой оттолкнул «дядю». — Я склонен лишь к азарту,

Когда ведётся бой!

— А лучше хмель и сладость! — «Боромир» начал делать вид, будто пьяный, и настоящий отец вождя одновременно разозлился и ощутил стыд. — Бочонок есть с вином!

И отразится счастье

В бокале золотом.

— И убери бочонок! — не поддался «Барахир». — Вино наносит вред!

А мне до смерти дорог

Лишь вкус моих побед!

Решив больше не испытывать судьбу, Боромир поспешил отнести в кладовку снадобье и сбежать со склада, пока никто его здесь не увидел. А Брегору и правда лучше не знать, как его воспринимает народ, пусть живёт в счастливом неведении.

Так будет спокойнее всему Фиримару, разве нет?

Примечание к части Песни из фэнтези-мюзикла "Ундина": "Прощай" и "Домой".