Свет проклятых звёзд

Могущество Темы Страха

О том, что произошло нечто необычное, Ириссэ поняла по шуму за дверью. Какая по счёту бутылка вина была выпита и за какой временной период, Нолдиэ уже не представляла, да это и не имело значения. Не всё ли равно, сколько хмеля лишило возможности твёрдо стоять на ногах, ясно мыслить и остро чувствовать?

Дверь открылась, на пороге появился муж, только рассмотреть его не удавалось.

— Здравствуй, мама, — прозвучали слова откуда-то из коридора, и пленница-супруга каким-то непостижимым образом смогла подняться от стола, за которым пила и пыталась шить.

— Даже не думай, понял? — язык Ириссэ непростительно заплетался, Нолдиэ погрозила мужу пальцем. — Даже не думай проверять меня на верность при сыне. Пусть выйдет, я всё покажу. Са-ма.

Пьяная эльфийка не увидела, как изменилось лицо Майрила, да сейчас ей было в общем-то всё равно.

— Муженёк, я не ждала тебя. Но это ничего, — неестественная улыбка расплылась на бледном лице, — ты готов отпраздновать возвращение домой? А? Я не готова, но тебе ж плевать, да? И, знаешь, — Ириссэ взяла почти пустую бутылку, допила, — мне теперь тоже. Делай, что хочешь, суй, что хочешь и куда хочешь, только не при ребёнке!

Ужасаясь услышенному и решив, что узнал достаточно, Маэглин тихо отступил в полумрак коридора и удалился, воспользовавшись отсутствием внимания отца. Можно будет сделать вид, что ничего не слышал.

А самому…

— Ломион, куда собрался? — Эол окликнул внезапно, и юный полунолдо вздрогнул, не ожидав, что родитель вдруг окажется рядом.

«Тебе это точно знать необязательно!»

— К себе, — отрешённо пожал плечами Майрил, — ты всё равно с мамой говорить собирался.

«Говорить! Говорить!»

— Говорить, — мерзко хмыкнул Эол, — да о чём с ней разговаривать? Она пьяна, а я люблю, чтобы меня слушали внимательно. Хотя, чего от неё ждать? Все Голодрим жалки и слабы.

«Зачем ты постоянно повторяешь это мне?! Не видишь, как я выгляжу? Или нарочно унижаешь? И кто после этого жалок?!»

— Я о многом думал в пути, — Маэглин отвёл глаза вправо, влево, посмотрел наверх и под ноги, лишь после этого смог направить взгляд прямо на родителя. — И про звёзды, и про миры, и про проходимцев Валар… И про войну.

«Надеюсь, не сказал лишнего, а то сейчас начнётся новая волна злобы. Вроде бы не сказал».

— Задумался, значит, — отец самодовольно усмехнулся, — молодец. Начинаешь понимать.

«О, да, и лучше тебе не знать, что именно!»

— Осознал, что жить в Арде страшно?

«С тобой — несомненно».

— Пожалуй, да, именно это, — Маэглин поджал губы, снова посмотрел по сторонам. — Хорошо, что никто не знает, где наш дом. Здесь безопасно.

Эол хмыкнул.

«А мог бы что-то сказать! Словами! Нормальными! На своём любимом языке!»

— Но ведь мы выходим из дома, — голос юноши дрогнул от с трудом сдерживаемого гнева, однако отец понял это совсем иначе.

— Тебе беспокоиться не о чем, Ломион, — кузнец вдруг неприятно прищурился, взял сына за плечи и больно сдавил. — Ты больше не покинешь безопасный дом. Я не наивен, как ты полагаешь, не забывчив, как старые гномы. Я понял, что тебе доверять нельзя, поэтому больше не возьму тебя в поездки. Мне не нужен предатель рядом во время ответственной работы. Но дохода я тебя не лишу. Ты будешь мастерить, а потом отдавать свои изделия мне, чтобы я их продал.

«Ненавижу!»

— Разумеется, все мирианы будут потрачены с пользой.

«На твоё усмотрение! Прекрасно!»

— Хотел идти к себе? — железная хватка стала немного слабее. — Иди. Но не засиживайся. Я жду тебя в кузнице — надо работать.

«Я бы не называл бесконечное «подай-принеси» работой!»

— Хорошо, отец.

— Тварь ты лицемерная, — зло оскалился Эол и, оттолкнув сына, быстро зашагал прочь во мрак коридора.

— Кто бы говорил, — прошептал Майрил, сделал шаг в сторону лестницы, но вдруг передумал и поспешил назад к запертой двери, около которой дежурили двое слуг.

Теперь можно ходить к матери, когда угодно — доверия у отца к сыну всё равно больше нет.

***

Ириссэ обернулась на открывшуюся дверь и, вздрогнув, неловким движением смахнула со стола изящный серебряный кубок.

— Майрил? — на лице, замедленно выражавшем эмоции, отразились радость, умиление и страх. — Ты такой взрослый.

— Я скучал, — сдержанно, зато абсолютно искренне улыбнулся юноша, отрицательно кивнув протянутой бутылке. — Мы вернулись так рано из-за войны.

— Войны? — постепенное осознание услышанного расширило мутные покрасневшие глаза.

— Да, — Майрил сел рядом с матерью, — орки ворвались в Таргелион.

— До Химлада дошли?

— Нет, — не сразу ответил сын, — а что?

— Ничего, мой дорогой. Их прогнали?

— Да, но отец решил, что нам надо покинуть Ногрод. И, похоже, я больше никогда с ним никуда не поеду.

Глаза матери заплакали. С запозданием.

— Нет, так нельзя, — замахала рукой Ириссэ, и юноша заметил в её ладони синюю лоскутную звезду с восемью лучами. — Ты не должен стать затворником! Ты не представляешь, что это такое! Я… — принцесса осмотрелась, указала на книги в шкафу у дальней стены, — я указы издавала! Я вершила историю! Я была королевой! — вдруг засмеявшись, дочь Нолофинвэ вытерла покатившиеся слёзы. — Нет, это ложь. Я могла бы делать это всё, но не хотела. Но я могла! Белый город в долине был моим! Но мне и он не был нужен. Но, понимаешь… я могла выбирать. Правильно или нет, но могла! Я была свободна! Майрил, не позволяй никому лишать тебя возможности выбирать! Пожалуйста! Прошу, не дай…

— Мама, — юный полунолдо приобнял её за плечи, — я добьюсь подобающего отношения к тебе, клянусь.

— Клятвы… — Ириссэ сжала звезду так, что вещица исказилась, превратившись в нечто уродливо-прожорливое. — Знаешь, я не верю в них. Они даются исключительно ради манипуляции другими, а когда доходит дело до исполнения…

— Нет, мама, поверь, я не лгу.

— Все так говорят, но самое страшное — верят своему вранью. А потом… Потом предают.

— Как мне добиться, чтобы ты поверила моим словам?

— Никак не надо, Майрил. Просто посиди со мной.

Воцарилась тишина, прерываемая лишь потрескиванием камина, и в памяти всплыл напев, который юноша про себя вдруг именовал Темой Страха:

«Звёзды в пустоте бесстрашно светят,

Звёзды — маяки в глухой ночи.

Звёзды мои, мы небесные дети,

И я звезда — полуночная звезда.

Я не боюсь вас, холодные звёзды,

Братья мои от небесного огня.

Сёстры мои, не смотрите так грозно!

Ведь я звезда — одинокая звезда».

«Подпевая этой недостойной Мелодии Творения — порождению искажения, можно добиться очень многого! — озарение заставило затрепетать. — Главное — исполнять с другими устрашившимися в унисон».

***

— Долго же ты отдыхал с дороги, — Эол обернулся на сына, чертежи на столе зашуршали. — Маме на меня жаловался? Или она в этом преуспела лучше?

«Жаловался, жаловался, я же из ничтожных Голодрим!»

— Мы говорили о войне, отец.

— Против меня армию собираешь? Что ж, удачи. А теперь подай мне те свитки и отправляйся мыть котёл. Быстро.

Майрил подчинился. Пусть родитель думает, что хочет, пусть солирует среди поющих Тему Страха. Такая музыка ослепляет и глушит, а именно это сейчас и надо.

Сейчас, когда Майрил из рода Финвэ решил научиться владеть мечом.

Примечание к части Песня "Звёзды, звёзды", Мегаполис, Ёлка