Свет проклятых звёзд

Саэлинд. Горькая песня

Осторожно сев на постели, Брегор приложил огромные усилия, чтобы не морщиться, а когда боль отступила, улыбнулся.

— Мельдир, — просиял юноша.

— Здравствуй, — смутилась испуганная девушка, — как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — отмахнулся внук вождя, — скоро снова смогу пастухов гонять. Я так рад, что ты пришла!

Мельдир напряжённо сжала в руках складки юбки. По глазам юноши было видно, что он ещё страдает от боли, цвет лица выглядел пугающе. Невольно засмотревшись на обнажённый торс выше бинтов, девушка покраснела.

— Знаешь, — Брегор чуть поменял положение, — ты всегда мне нравилась, а когда тебя на пожарище с пирожками увидел… Ты такая смелая, заботливая. Настоящая жена вождя.

— Я принесла пирожки, — совсем зажалась гостья.

— Было так глупо просить об этом, — шире заулыбался юноша, — у меня ведь совсем нет аппетита. Просто… Когда я стал приходить в себя, то вспомнил сказки разные, которые дядя Белемир рассказывал. У него есть книги, привезённые из эльфийского города, откуда он родом, и там много историй о разных…

— Брегор? Всё хорошо? — испугалась Мельдир, когда внук вождя вдруг замолчал и замер.

— Да, — тихо отозвался тот. — В тех сказках герои обычно перед смертью или каким-то опасным делом вспоминали прекрасную золотоволосую деву с синими глазами. Это было для них символом надежды. А для меня такой надеждой была ты.

— И мои пирожки, да?

— Да, и пирожки. И… Мельдир, ты станешь женой будущего вождя?

— Мне… мне надо родителям сказать! Но… я ведь не золотоволосая и не синеглазая…

— И это прекрасно. Ты — часть нашего народа, а не какая-то глупая мечта.

Девушка испуганно посмотрела на Брегора, во взгляде, однако, юноша увидел согласие.

— Зорька алая, губы алые, — юноша просиял, заулыбался, чуть наклонился вперёд и положил руку на ладонь Мельдир. Голос беоринга прозвучал несколько неуверенно — Брегор, похоже, плохо помнил стихи, которые начал рассказывать, — а в глазах твоих неба синь.

Ты любовь моя долгожданная,

Не покинь меня, не покинь меня,

Не покинь.

По плечам твоим спелым колосом

Льются волосы,

Только голову запрокинь.

Нежностью своей, своим голосом

Не покинь меня, не покинь меня,

Не покинь.

Всех красивее, всех дороже мне стала ты,

Даже капелькой своей нежности не остынь.

Через сотни лет, через тысячи

Не покинь меня, не покинь меня,

Не покинь.

Мельдир окончательно смутилась, ладонь под рукой Брегора дрогнула.

— Будь моей женой, — уже смелее повторил внук вождя. — Знаешь, проснувшись после ранения, я понял, что не мог умереть, не сказав этого. А теперь, когда ты со мной, я уверен, что всё преодолею.

***

Ласковый вечерний сумрак уступил место мрачной беззвёздной черноте ночи.

— Я слышал, брат, дочка твоя за боромирова сынка замуж собралась. Это правда?

Из холодной тьмы, всё ещё вонявшей гарью, выступили силуэты: с одной стороны пять теней, с другой — чуть поколебавшись, четыре.

— Правда, — ответил голос из оказавшихся в меньшинстве. — И что ты мне сделаешь?

— Мы должны закончить начатое. Или ты на удачный брак дочурки повёлся? Дорезать надо щенка, а после — и остальных.

— Слышали? — один из четверых обернулся во тьму. — Я же говорил, что это он парня пырнул.

Из-за обгорелого остова стены вышли ещё шестеро.

— Сдавайся, приятель, — прозвучал громкий голос.

Неудачливый убийца резко развернулся и бросился бежать, тени рассеялись по вонючим развалинам, в блёклом лунном свете тускло блеснула сталь.

— А ну стой! — всё тот же голос отдал приказ, и послышался отчаянный, полный злобы вопль:

— Он сам был со мной заодно! Сам! Я его не заставлял! Он сам предлагал! А теперь переобулся, гад! Дочку щенку в кровать положил! Предатель!

***

Утро началось задолго до рассвета с тревожных вестей, которые, однако, были в целом добрыми.

Сев на постели, Брегор прижал руку к ране и опустил голову.

— Так всё и было, — развёл руками Аданор. — Батя твоей Мельдир сдал нам с ребятами того, кто тебя в толпе пырнул, но убийца утверждает, будто все там были заодно.

— Мельдир ни при чём, — внук Борона помрачнел.

— Да никто её не обвиняет! — хозяин пшеничного поля отмахнулся. — Она могла ни о чём не знать! Девка же! Но семейка там ненадёжная. Слушай, брат, я сам против твоего деда вышел, я не скрываю этого. Но за тебя готов стоять горой. Эльфы говорят, мол, нельзя род Беора с вождей снимать, ибо самим Роком назначено вам править. Несдобровать тому, кто вас власти лишит. Пусть так, но сам посуди: что дед твой, что батя, ну какие они вожди? А? Скажи, брат, ты готов народ возглавить?

Брегор задержал дыхание. По большому счёту юноша давно управлял делами соплеменников по мере сил, однако было очевидно: ни отец, ни его отец не готовы признать младшего мужчину семьи главным над собой. О кровопролитии или заключении родни под стражу Брегор даже думать не хотел, однако понимал — если не настоит на исполнении воли народа, мятеж вспыхнет снова.

Рана резко заболела, пришлось лечь.

— Подумай, парень, — Аданор встал и пошёл к двери.

— Называй меня вождём, — тихо произнёс Брегор, приоткрыв глаза.

— Мне это нравится! — хохотнул хозяин пшеничного поля. — Я с тобой, вождь. Можешь на меня положиться.

***

В доме творилось настоящее безумие.

Андрет, рассчитывавшая просто переждать, когда о её неудачной помолвке забудут, видела — есть вещи пострашнее некрасивого разрыва отношений. Например, дед, вечно твердивший:

«Дайте старику дожить спокойно!»

Хотелось взять его за плечи и хорошенько встряхнуть:

«Опомнись! Объяви, что вождь теперь Брегор, и доживай! Зачем тебе бессмысленный титул?!»

Однако, гораздо большей проблемой был отец. Замкнувшись в себе, Боромир словно выжидал удобного момента, чтобы напасть. Затаённая злоба загнанного зверя не была направлена на кого-то конкретно, и от того становилось ещё страшнее. Андрет всерьёз волновалась за брата, и даже появление в доме всё большего числа воинов не прибавляло спокойствия. Скорее, наоборот.

Понимание, что все защищаются от всех, делало ситуацию ещё более угрожающей.

Осознав невозможность дальше сидеть в этой осаждённой крепости, девушка схватила сумку и вылезла на задний двор через низкое окно.

***

Около всегда тихого дома-библиотеки непривычно кипела жизнь.

Строители-эльфы и люди что-то размечали на земле, и Андрет уловила обсуждение, как именно необходимо перенести сад на новое место без вреда для плодовых растений. Мимо здания то и дело пробегали разновозрастные дети: одни теперь считались семьёй Белемира и Аданэль, а другие, похоже, просто гостили. Среди общего шума залаял пёс, из-за полуразобранного забора вышел отец хозяйки и начал что-то объяснять самому серьёзному эльфу.

Пройдя мимо всех этих непривычных обитателей всегда тихого места, Андрет увидела над входом в дом кривую вывеску «Библиотека Белемира», явно сделанную детьми.

Умилившись и представив бурную реакцию своей матери на подобную инициативу со стороны, например, Бериль, девушка пошла по зачем-то пронумерованным ступеням в изменившийся до неузнаваемости дом.

— Сестрёнка! Я боялась за тебя! Тебя никто не обидел? — девочка, аккуратно причёсанная и скромно одетая, даже без украшений, выбежала навстречу Андрет и бросилась обниматься. — Пухлик! Я скучала!

— Сколько раз я просила не называть меня Пухликом? — гладя Бериль по спине, изобразила серьёзность старшая внучка вождя.

— Девяносто девять! — с умным видом заявила девочка. — Но я забыла. Пойдём, покажу, какое я печенье напекла!

— Тётя Аданэль с тобой?

— Нет, она не может выносить сильные запахи еды.

Андрет кивнула. Пройдя в кухню, девушка поняла, что не удержится от угощения, хотя не планировала оставаться на обед. Аданэль-младшая, по-прежнему молчаливая, подала гостье и мясо с овощами, сладкое, и ягодный отвар. Быстро расправившись с едой, внучка вождя поблагодарила юную хозяйку и пошла к супруге Белемира, чувствуя, что жизнь стала почти безоблачно прекрасной.

***

В комнате было светло и просторно, из приоткрытого окна доносился детский смех, переходивший то в споры, то в песни. Аданэль сидела за книгой, рядом с ней стояла глиняная кружка с мутноватой жидкостью, в тарелке лежала нарезанная морковь и кусок мела. Андрет улыбнулась, вспомнив, как мама, беременная Бериль, тоже ела мел.

— Солёная вода помогает от тошноты, — пояснила супруга Белемира. — Пойдём погуляем — в доме душно.

— Хорошо, — внучка вождя вытащила из сумки книгу, которую ей дал король Финдарато. — Я это хотела тебе отдать.

— Если нужно, поживи у нас, — Аданэль встала, поморщилась. Казалось, и так худая женщина за последнее время совсем истончилась. — Но когда супруг вернётся, многое изменится. Давай я уберу книгу и пойдём. Мне надо больше гулять.

Выйдя на улицу и обняв всех ребятишек, подбежавших с криками: «Матушка!», жена Белемира повела Андрет через рощу к реке.

— Нехорошие дела творятся, — заговорила Аданэль, нежно тронув ствол молодого клёна, — сейчас всё немного утихло, но лишь потому, что эльфы с оружием ходят среди нас. Но ты ведь слышала, что на востоке неспокойно? Если понадобится помощь армии, у нас опять бунт поднимут. Что собирается делать твоя семья?

— Брегор говорит — вождём себя объявит, — опустила глаза Андрет, — убийцу вроде нашли.

— Боромир не позволит сыну править, — покачала головой женщина, — он с годами злой стал. Думаю, отца мог специально спаивать. Прости, если обидела.

Девушка помрачнела, посмотрела на залитую лучами солнца воду.

— Я уехать хочу, — голос Андрет дрогнул, — слишком много произошло. Не могу смотреть в глаза соплеменникам.

Глаза Аданэль расширились, бледное лицо вытянулось.

— Что? — девушка сжалась. — Я всегда себя ужасно вела, а теперь…

— Беременна?

— Нет, вряд ли… Я… — внучка вождя тяжело вздохнула. — Я и брата подвела, и Фаранора… боюсь. И… обо мне очень плохо говорят, и мне это неприятно.

— И куда ты поедешь?

Андрет со вздохом опустила голову. И правда, куда?

— На юг, — пожала она плечами. — Я слышала, что есть много небольших поселений, в разных землях.

— Белерианда, — подсказала Аданэль.

— Да. Белерианда. Давно книг с картами не читала.

— Когда Белемир вернётся, будет немного проще. Он всё-таки имеет влияние… Андрет, знаешь, а ведь твоя идея — решение для нас всех!

Мимо пролетела дерущаяся стая: крупные и мелкие невзрачные птицы ожесточённо кричали, на землю летели перья.

— Вы ведь зажиточная семья! — оживилась бледная исхудавшая Аданэль. — Берите добро и слуг и уезжайте вместе! Ты, отец, мама, дед. Если надо, мы вам тоже всё необходимое дадим. Построите себе хороший дом, Борон доживёт свой век в спокойствии, да и вам на новом месте проще будет, где вас никто не знает. А Брегор… — женщина напряглась, подбирая слова. — Брегор, коль уж народ за него встал, пусть вождём будет.

— Я не об этом мечтала, — тихо произнесла Андрет и больше не продолжила разговор.

Супруга Белемира настаивать не стала.

Дерущаяся стая постепенно успокоилась и разлетелась по разным деревьям. Лето, как ни в чём не бывало, зашелестело и зазвенело своими обычными весёлыми голосами, издалека донеслась красивая мелодия, сыгранная на флейте, напомнив песню о слезах эльфа, оплакивающего несчастную любовь.

Андрет остановилась и, шмыгнув носом, вытерла глаза. Мечты были совсем не об этом…

***

Осторожно смахивая пыль в комнате приёмной матери, Аданэль-младшая увидела среди книг на полке новый переплёт. Зная о разрешении читать всё, что есть в библиотеке, девочка достала незнакомый томик.

«Мир создала Музыка, — гласила первая строчка, написанная прекрасным завораживающим почерком, — но Моргот сделал Песнь Творения горькой».

Примечание к части Песня гр. «Золотое кольцо» «Зорька алая».

Да, она с подвохом, станет понятно, если догадаться, кто её написал по сюжету фанфика.