Свет проклятых звёзд

Пусть тебя не будет

— Я знаю, что вы все друзья и соратники, — очень осторожно заговорил король Турукано, когда в пустом просторном зале появился Эктелион. — Мне известно, что вы всегда докладываете друг другу о каждом шаге вне города, однако мне необходима абсолютно тайная миссия, о которой буду знать только я и её исполнители.

Лорд-орёл из Дома Фонтана согласно поклонился, однако лицо всё равно выразило удивление: почему владыка не доверил секретное дело брату жены? Лаурэфиндэ ведь не только родня для королевской семьи, но и лучший из разведчиков. Владыка Турукано боится реакции верного воина? Неужели речь снова о нарушении строжайшего из законов?

— Полагаю, ты уже догадался, что моя просьба незаконна, — король посмотрел лорду в глаза. — Я должен получить вести от сестры.

Эктелион задумался. Мирный лорд Дома Фонтана знал, что Ириссэ покинула Ондолиндэ, однако решил для себя — это не его дело. В конце концов, закрытый город, из которого нельзя сделать ни шагу, действительно был удобен не для всех, и некоторые жители оказались согласны перебраться в Деревянные Врата, только бы не находиться вечно в замкнутом пространстве, и поселение у границы долины быстро разрасталось. Орлам в этом смысле было проще, поэтому воины, как правило, не понимали проблем устававших от городских стен эльфов и реагировали на тоскующих весьма агрессивно.

Но неужели кто-то посмел бы перечить королю? Хотя… Да, Лаурэфиндэ мог бы.

— Она поехала в Химлад, — сказал Турукано, сверля подданного взглядом. — Тебе легко будет изобразить странника-менестреля, чтобы не привлекать внимания. Запомни: мне нужны только вести об Ириссэ, не сама она.

Эктелион кивнул, поклонился и поспешил выполнять приказ, а король, проводив глазами подданного, вновь задумался о снах, в которых видел Ириссэ запутавшейся в ветвях чёрных мёртвых деревьев. Турукано был уверен — что-то случилось, понимал — сестра не позовёт на помощь, но бездействовать не мог, даже зная, что по его собственному закону Ириссэ преступница, которая не должна остаться в живых.

Однако снова терять любимых владыка боялся больше, чем позора.

***

Лес шумел далёкой бушевавшей бурей, донося её отголоски, однако путники знали — страшная гроза шла стороной и на этом берегу реки, скорее всего, не прольётся ни капли дождя.

Проделав долгий путь, чтобы запутать след, Эктелион и четверо сопровождавших его соратников, наконец, шли по направлению к Химладу и цель была уже близка.

Раскат грома сотряс воздух с такой силой, что отдалось в груди, эльфы на мгновение замерли, невольно посмотрев в сторону бури, а лошади испуганно заржали. Полыхавшие над верхушками деревьев молнии на фоне чёрных туч озаряли белыми вспышками всё небо, и даже храбрым воинам становилось не по себе.

Успокоив коней, Эктелион и собратья двинулись шагом в глубь леса, где среди редеющих стволов уже виднелась далёкая дорога. Вспоминая, что охраняют Химлад не только эльфы, но и птицы, способные сбросить что-нибудь на головы непрошенным гостям, менестрель заранее приготовился насвистывать правильные трели, если флейты окажется недостаточно.

***

Искусно спрятанные жилища химладских пограничников так и остались бы незамеченными путниками, поэтому Эктелион, зная, что чужим во владениях Туркафинвэ и Куруфинвэ Феанарионов не обрадуются, заиграл на флейте, сочетавшей в себе стекло, дерево и серебро, за счёт чего чудесным образом менявшей звучание. Это был валинорский инструмент, создать аналог которого в Эндорэ, увы, не получалось. Друзья стали весело напевать придуманный на ходу текст, посмеиваясь над возможной реакцией, особенно, со стороны птиц:

— Не скрываясь, встречать беду

Или дать поберечься нервам?

Первым быть во втором ряду

Или пусть быть вторым, но в первом?

Сможешь ли мне ответить, что

Предпочтёшь для себя, мой верный?

По глазам я увижу, кто

Предо мною — второй иль первый.

Мир разнолик, мы его часть.

Тот, кто бежит, может упасть,

Тот, кто ползёт, не упадёт.

Кто же скорей счастье найдёт?

— Очень умно, Эктелион, — вышел из-за дерева старый знакомый, и менестрель, забыв о старых распрях, обнял эльфа в маскировочном плаще.

— Как ты? — спросил менестрель, улыбаясь.

— Мы спокойно живём, — уклончиво ответил химладский страж. — Дочь недавно замуж вышла.

— Я тоже нашёл свою любовь, — просиял Эктелион. — Мы ушли с побережья и живём в небольшом поселении на опушке. Тихо, мирно, с музыкой. К сожалению, не всем так везёт.

— Догадываюсь, что не всеобщее счастье привело тебя в наши края.

— Лорд Турукано просил узнать о делах сестры, — понизил голос Эктелион.

— И послал тебя?

Менестрель напрягся.

— А что такого? Я не против отправиться в путешествие, а с пользой это приятнее вдвойне.

— Мне есть, что рассказать тебе, — покачал головой стражник, — правда, знаю я не много. Леди Ириссэ приезжала год назад, однако нолдоран Туркафинвэ дал строгий приказ не пропускать никого через свою границу, кто имеет отношение к узурпатору. Леди Ириссэ это тоже касалось, однако она настояла на встрече, и её сопроводили во дворец, но в то время нолдоран Туркафинвэ отсутствовал, и леди не дождалась его.

— Уехала?

— Да, заскучала и уехала.

— Куда?

Стражник многозначительно пожал плечами.

Эктелион обернулся на собратьев. Что делать дальше? Прочёсывать лес? Сколько это займёт времени? Поиски белого дерева заняли несколько лет, а сколько искать Белую Деву?

— Ты можешь поклясться, что леди Ириссэ нет в Химладе? — спросил ещё раз подданный короля Турукано.

— Клянусь, — подтвердил воин. — Мне незачем тебе лгать.

С тяжёлым сердцем и тревожными предчувствиями отказавшись от ночлега у пограничной стражи, гондолинские Орлы пошли вглубь леса, прочь от химладской границы. Терять время в пустом ожидании всё равно нет смысла.

***

— Спасибо, можешь идти.

Тон получился удивительно вежливым и доброжелательным, несмотря на тревожные вести. В другой ситуации Туркафинвэ мог бы отреагировать гораздо более резко, потребовать привести к нему Эктелиона и допросить, но сейчас третий сын Феанаро Куруфинвэ не хотел больше никого видеть.

Ириссэ пропала. Пропала. Пропала…

«Если бы ты умерла, — мысленно заговорил с призрачным образом в воображении Феаноринг, — я бы это знал. Ты перестала бы пожирать меня изнутри, расцепила бы кровожадные зубы и когти безжалостной пантеры! Но ты жива и по-прежнему терзаешь мою душу».

Хуан лежал у постели хозяина, делая вид, будто крепко спит. Стоя у окна в двадцати шагах от пса, химладский нолдоран посмотрел на подарок Вала Оромэ, зная, что пёс слышит беззвучные слова хозяина и в какой-то момент обязательно отреагирует. Однако Хуан игнорировал намёки, ожидая прямого приказа, давая понять, что в подобных делах совершенно не советчик, как и любой Айну, которому чужды все эти любовные дела существ, привязанных к плоти.

— Я не брошу ради неё королевство, — ударил кулаком по подоконнику Туркафинвэ. — И не пошлю своих следопытов, ослабив тем самым разведку! Ириссэ просто спряталась ото всех и живёт где-нибудь в глуши, развлекаясь охотой. Она не хочет, чтобы её находили!

Хуан дёрнул ушами, но глаз по-прежнему не открыл. Феаноринг вздохнул, посмотрел на лес, который всё ещё выглядел по-летнему, несмотря на первые ночные холода.

Нет, Туркафинвэ Феанарион не оставит королевство, не ослабит охрану границ, однако всё равно ненадолго пойдёт в лес и узнает у птиц хоть что-нибудь о прекрасной страннице, красоте которой нет равных в Арде. Даже глупые трусливые пернатые поймут, о ком ведёт речь эльф, которому служит один из духов-творцов Арды, пусть и очень-очень слабый.

Никто, кроме химладского владыки, не удостоился даже такой чести! И создания Валиэ Йаванны обязаны дать честные исчерпывающие ответы на вопросы столь важного Эльда.

***

Когда всё закончилось, вместе с обессиливавшей усталостью накатил страх заснуть, а проснувшись, увидеть рядом проклятого урода. Однако перебороть себя не удалось, Ириссэ провалилась в забытье, как ей показалось только на мгновение, а открыв глаза, увидела рядом слугу, который положил ей на всё ещё округлый живот младенца. Горячее живое тельце, совершенно беззащитное, оказалось в полной власти родительницы, не знавшей, что делать дальше. Поднеся задрожавшие руки к ребёнку, однако не в силах прикоснуться к нему, Ириссэ не могла принять того, что стала матерью.

В голове проносились сотни не связанных между собой мыслей о Валиноре и навек распавшейся семье, о том, что королева — или кто теперь Анайрэ? — никогда не увидит внука и даже не узнает о его существовании, о том, что вот это крошечное существо сейчас очень легко убить, но за подобное деяние обязательно жестоко отомстит ненавистный насильник, о том…

Младенец приоткрыл глаза. Голубые.

Только сейчас Ириссэ подумала, что у Эола очень необычный цвет радужки, примерно как у Митриэль — зелёно-коричневый, только светлее. Может быть, ребёнок не будет похож на отца?

Редкие волосы на крошечной головке были вьющиеся и чёрные, и рука эльфийки всё же коснулась горячей нежной кожицы на слегка вздымавшейся спинке.

— Это твой сын, госпожа, — сказал слуга, словно уверенный, что пленница его хозяина совсем лишилась рассудка и не понимает, что родила ребёнка.

Отчасти он был прав — Ириссэ действительно не осознавала, что с ней произошло, однако, проведя ладонью по крошечному тельцу, окончательно поняла: причинить вред сыну не сможет. Осторожно приподняв младенца, Нолдиэ трепетно прижала дитя к груди, с ужасом представив, каким жестоким отцом будет Эол и поняв, что станет защищать своего ребёнка, чего бы это ни стоило.

— Мой крошка, — заплакав от нахлынувших эмоций, прошептала Ириссэ, — мой мальчик!

Вокруг воцарилось долгое молчание, словно все, кто были в комнате, исчезли, а потом в коридоре послышались стремительно приблизившиеся шаги, дверь открылась, и на пороге из полумрака проступил ненавистный силуэт.

— Исчезни! — в ужасе прижав младенца к груди ещё сильнее и отчаяннее, Ириссэ закричала пронзительно, горько и совершенно безнадёжно. — Исчезни! Умоляю, исчезни! Пусть тебя здесь не будет! Никогда!

Примечание к части Песня А. Заблудовского "Вечен мир"