Свет проклятых звёзд

Марах

— Мы называли их предателями.

Высокий худой эльф с пронзительными чёрными глазами, прятавший за волосами страшные шрамы на лице, изучающе посмотрел на случайных встречных, которые разожгли костёр на считавшемся сакральным холме — здесь были похоронены воины, однажды давшие безнадёжный бой оркам, многократно превосходившим числом. Пали все защитники-Авари до одного, однако и врагов осталось слишком мало, чтобы те осмелились продолжить преследование спасавшихся от очередного набега эльфов. Позже, когда стало ясно, что бой окончен, женщины и дети вернулись похоронить павших. Холм стал братской могилой, скорбь витала в воздухе над ним, поэтому всё живое сторонилось этого места, однако чужаков, похоже, наоборот привлекла гнетущая атмосфера безнадёжной тоски.

— Уйти с этой земли означает признать, что жертвы были напрасными, — пояснил эльф, присматриваясь к чужакам. — Однако вижу: мы ошибались — те, кто уходили на запад от преследования или покидая отравленные земли, привели подмогу: к нам вернулись их потомки.

— Да, — ответил один из чужаков, внешность которого была неотличима от Мориквэнди, — отвергшие Валар эльфы, коим пытались отказать в именовании Народом Звёзд, основали множество великих родов и сражаются с Морготом наравне с самыми прославленными воинами Запада. Я говорю о том Западе, что остался за морем.

Разведчик-Авар просиял, в потухщих чёрных глазах заиграл огонёк жизни.

— Отправившись на восток, — продолжил говорить кареглазый эльф, — мы ставили перед собой две задачи: узнать, насколько далеко продвинулся Моргот и пресечь возможность внезапного нападения на нас с этого направления. Также мы хотели основать дополнительную тыловую зону, куда можно отступить в крайнем случае.

— Здесь практически нет безопасной земли, — вздохнул Авар, наконец, похоже, начав доверять случайным встречным. Сев у костра, черноглазый эльф положил на колени лук, колчан расположил рядом. — Захватчик Фангли, один из слуг врага с севера, поставил жителям здешних территорий ультиматум: либо мы его рабы, поскольку иные отношения между Айнур и остальными невозможны, либо нас не должно здесь быть. И предоставил нам свободу выбора, как именно исчезнуть: мы могли погибнуть или уйти.

— Милосердно, — прокомментировал слова разведчика один из чужаков со светло-серыми волосами.

Авар напрягся.

— Возможно, — согласился он, — однако вы же понимаете — изгнание равносильно гибели, просто руками не самого Фангли. С востока бегут на запад, а с запада — на восток. Война идёт везде.

— Недавно основанные, но уже ставшие великими рода твоих собратьев, — снова заговорил кареглазый чужак, — осадили земли Моргота и не пропускают его разбойников на эльфийские территории.

— Эльфийские, — задумчиво сказал разведчик, — на вашей земле нет краткоживущих собратьев?

— Гномов?

— Нет, не гномов. Я говорю о детях нового дневного светила. Их породил небесный огонь, видимо, поэтому эти существа сгорают быстро, словно объятый пожаром сухостой. Внешне они… нечто среднее между нами и гномами. Их волосы золотые, как освещённый солнцем песок, а глаза голубые, как небо на рассвете.

— Нам не встречались такие существа, — ответил всё тот же кареглазый эльф. — Зато теперь, видимо, выпадет шанс познакомиться.

Авар присмотрелся к говорившему: в свете луны и костра он казался сияющим изнутри, как и некоторые его собратья, однако что-то смущало разведчика. Тот, кто говорит за других, как правило является лидером отряда, только этот эльф, назвавшийся Арселем, утверждавший, что вне своих земель уроженцы Белерианда поклялись не вспоминать и не называть родовые имена, тем самым уравняв потомков аманэльдар с местными, родню королей с детьми мастеров и торговцев, выглядел слишком формальным главой. Его вроде бы слушали и не перебивали, смотрели с ожиданием его реакции, но…

Похоже, настоящим лидером был не он, а его погибший отец или старший брат, поэтому авторитет достался Арселю по наследству, не был заслужен делами. Впрочем, для разведчика это не имело никакого значения. Главное — пришла подмога.

У костра на холме сидела дюжина чужаков, вскользь обмолвившихся, что с запада пришло гораздо больше эльдар, которые разделились для более эффективной разведки, и о количестве, разумеется, сказано не будет ни друзьям, ни тем более врагам. Одно ясно — чужаков много. Неужели удастся дать отпор Фангли и его банде головорезов? Может быть, прихвостня северного врага тоже удастся загнать в крепость и осадить?

— Мой отец, — сказал разведчик-Авар, улыбаясь своим мечтам, — шаман. Он умеет зачаровывать пламя костра. Его брат, более искусный в колдовстве, ушёл на запад много лет назад, потому что однажды огонь указал ему путь. А мой отец остался. Недавно он сказал, что наша жизнь скоро изменится. Чья-то оборвётся, чья-то продолжится и принесёт плоды, но должно случиться нечто важное. Видимо, речь шла о встрече с вами.

Эльф впервые за долгий разговор убрал волосы с изуродованного лица, видимо, начав считать чужаков своими соратниками. Худая рука в давно заживших ожогах достала из мешочка на поясе малахитовую фигурку, похожую на силуэт кошки. Что-то прошептав одними губами, разведчик бросил вещицу в огонь, и пламя вдруг обрело форму капли, а дым полностью исчез. Сын шамана знал: сейчас каждый увидит среди сияния костра что-то своё, скрытое от других, однако по глазам некоторых можно прочитать, что показал огонь. Присмотревшись к новым товарищам, эльф остановил взгляд на формальном лидере отряда Арселе. Потомок Авари завороженно уставился в огонь, и разведчик будто услышал мысли чужака, увидевшего в зачарованном свечении своё будущее, и в нём было то, чего научили бояться больше всего, но что не удавалось осознать. Нечто, за что хотелось осуждать кого-то очень близкого и…

Чужого.

Из зачарованного пламени на потомка Авари посмотрела сама Судьба, и её пророчество прозвучало страшно.

***

— Привет тебе, Огонёк, — обрадовался один из охотников вернувшемуся после многолетнего отсутствия соратнику. — Мы знали, что ты жив. Нашёл камешки для колдовства?

Сын шамана, уходивший на разведку и поиски нуждавшихся в помощи собратьев, устало улыбнулся из-под закрывавших изуродованное лицо волос. Вот она — родная пещера, в которой приходится ютиться большим семьям. А кое-кто, вовсе не достойный жить, обитает в роскоши, в одиночестве занимая целый дворец.

— И тебе привет, Ручей, — обнял друга Огонёк.

— У нас гости, — сообщил тот, указывая во тьму скрытого в крутом склоне холма прохода. — Небольшой отряд западных. Говорят, попали в ловушку.

— Арсель? — вспомнилось сыну шамана знакомое имя.

— Арсель? — удивился появившийся из тьмы сероглазый черноволосый эльф. — Вы знакомы? О его судьбе и судьбе его части отряда нам неизвестно. Мы встретились в пролеске, в условленном месте, чтобы обменяться вестями и отослать письма командиру. К Арселю тогда присоединились двое местных: Янтарь и Бук. Обещали привести ещё воинов, и на том мы расстались. С тех пор ни о ком из них вестей не было, однако и следов боя никто не находил. Мы попытались пройти на юг, но нас окружили. Не всем удалось спастись, и, увы, враги тоже не все пали.

— Марэль рассказывал, — продолжил за сероглазого собрата Ручей, — как после засухи переходил болото вместе с нашими доблестными Солнечными воинами. Топь должна была обмелеть, однако в лесу ждал странный морок.

— Да! Бред! — вступил в разговор появившийся из освещённого костром полумрака невысокий широкоплечий бородатый мужчина, волосы которого, если их отмыть, стали бы цвета пшеницы. — Это бред! Мы шли, понимаешь, эльф, шли, значит, по просеке, ну, нашей, которая, это. И тут смотрим: стена огня перед нами, вот прям на вытянутой руке! Вот прям двадцать шагов — и горит всё! До неба огонь! А перед огнём, значит, этот Фангли ваш стоит, чтоб его! Волосы дыбом, как будто тоже горят, плащ развевается, а лица нет! Слыш? Лица нет! Просто тарелка белая! А по обе руки эти чудища с кнутами, в рогатых шлемах и доспехах с шипами и крыльями! Во-о-от такенными! И тварей этих по две штуки с каждой стороны! Но мои ж ребята не из трусливых. Мы сначала, конечно, наложили в штаны, а потом яйца в кулак взяли, топоры да пики вперёд выставили, метнули пару дротиков, морок и пропал. Мы тут снова наложили, но уже от радости! Ха! А если по сурьёзу, то радоваться нечему было. Мы ждали, что эти гады, тока настоящие уже, счас со спины у нас появятся, и не одни, а с орками своими.

— А своих собратьев, перешедших на сторону врага, не боитесь? — поинтересовался Огонёк, нащупав в мешочке на поясе фигурку орла и думая, стоит ли колдовать сейчас, или лучше выбрать другой момент.

— Мы никого не боимся, слыш, друг! — человек разозлился. Его соратники моментально приготовились защищать свою поруганную честь. — Мы. Не. Боимся. Понял?

— Да, мы все поняли, — встал от костра высокий эльф с серыми волосами и зелёными глазами, — твоё племя, Марах, не уступает в храбрости и доблести никому из нас, а некоторых и превосходит. У нас сейчас иная проблема: мы потеряли двадцать друзей. Вероятно, больше. Возможно, они живы, но попали в беду, поэтому мы не можем их найти. Нам нужна помощь, но никто не должен зря рисковать!

— Да, нужна крайняя осторожность, — поддакнул Огонёк, — Фангли отравил огромные территории. Местами песок ядовит настолько, что разъедает подошвы, а воду нельзя пить на многие лиги вниз по течению.

— Фангли просто свой ночной горшок в реку вылил! — загоготал Марах, и разведчику вдруг стало стыдно перед потомками уходивших на запад собратьев.

— Человеческий вождь, — тихо сказал он сероглазому чужаку, — может говорить нормально, но если будет так делать, племя перестанет его слушаться, посчитав слишком эльфом.

— И почему это плохо? — поинтересовался кареглазый воин со светло-каштановыми волосами, из отряда с запада.

— Не знаю. Мы для них всегда будем чем-то непостижимым, может, поэтому.

— Шептаться в компании плохо! — сделал замечание бессмертным соратникам человек. — Как предатели какие.

— Они обсуждали личный вопрос, — пояснил Ручей. — Ты знаешь, вождь, эльфы никогда не служат злу.

— А ты знаешь это про нас! — Марах погрозил кулаком потолку пещеры.

Внезапно воцарилась тишина, взгляды устремились к готовившейся на костре дичи — с трудом отыскиваемой в последнее время.

— Я тебе тоже расскажу, — сев у огня, указал на разведчика вождь людей, — как мы тех гадов послали обратно в их вонючее логово! А как они старались! Как старались! И всё зря!

Голубые глаза человека злорадно и победно сверкнули.

Сероволосый зеленоглазый эльф внимательно, со знанием дела долго рассматривал шкуры и кожаную одежду людей, потом кивнул сыну шамана:

— Я вырос в семье охотника и всю жизнь добывал дичь, обрабатывал мех и шил тёплые вещи. Я знаю сотни различных видов шуб, плащей и накидок, от простых до самых вычурных, но таких нарядов ранее не встречал. Не могу налюбоваться.

Услышавший собрата Марэль коротко рассмеялся.

— Судя по всему, — продолжил Синда, — и несмотря ни на что, эти ребята — хорошие охотники. Если они действительно думают идти на запад, я бы проводил их в Оссирианд.

— Зачем? — удивился черноволосый эльф.

— Защищаться от Таргелиона. Я знаю о перемирии, да и сам давно не живу в Семи Реках, но такое войско нам бы неплохо подсобило.

— Ты хочешь использовать в своих интересах армию, которая должна воевать против Моргота?

Громкий шёпот западных чужаков привлёк внимание Авари и людей, и Синда приветливо заулыбался, а потом одними губами произнёс:

— Против бесчисленных свирепых орков эти чудаки бесполезны.

Марэль пожал плечами.

— Я тогда ещё мальцом был, — рассказывал тем временем Марах, — но уже хорошо знал от бати, что эльфы — нам друзья, а всякие пришлые человечки с мордой Фангли на грудях — гады и живодёры. Я даже младенцем в их сторону струи пускал!

— Это племя такое забавное, — тихо сказал сын шамана собратьям с запада, — я впервые попал к ним, когда ушёл слишком далеко в лес за кореньями и наткнулся на шпионов. Они схватили меня и проверяли на мне действие яда для почвы, — Огонёк осмотрел старые ожоги на руках. — Но мне всё же удалось позвать на помощь, бросив амулет в костёр. Пламя взвилось очень высоко, шпионы испугались и убежали, выплеснув на меня целое ведро отравы. Думали — не выживу. А меня подобрал Ручей и его братья, отнесли в пещеру к знакомым людям. До этого я только слышал о том, как Детей Солнца впервые на охоте встретили, как жестами объяснялись, и как те сразу попытались своих дочерей нашим мужчинам в жёны пристроить. А потом постепенно мы начали друг друга понимать, решили, что люди женятся на людях, а эльфы — на своих эльфийках. И, конечно, объединились против врагов. Самое интересное, Марах не знает или не помнит, почему его племя не присоединилось к Фангли.

— Мы всегда знали, — погрозил потолку человеческий вождь, — что этим гадам верить нельзя! Они наших девок портят!

— Это была просто удача, — сказал Ручей, — мы нашли их племя раньше, чем Фангли. И когда его люди пришли с дарами к прадеду Мараха, я с братьями их быстро отвадил. Мы объяснили нашим солнечным друзьям, что все их неурожаи, лесные пожары и болезни — это происки хозяина тех пришлых, а что сам он тоже раб могущественного злодея, который виноват во всём плохом, что происходит в мире, в том числе в старении и смерти. Но главное, в чисто мужском старении тоже всецело вина именно его.

Не поняв, о чём речь, пришедшие с запада эльфы, пока недостаточно долго общавшиеся с людьми и не знавшие гномов настолько близко, чтобы быть в курсе столь интимных вещей, согласно кивнули, сделав вид, будто абсолютно солидарны.

— Нет, ну вы посудите сами, — всё громче возмущался Марах, — эти пришлые заявились, начали по-хозяйски совать носы в наши вещи и чуть ли не между ног заглядывать, и такие, мол, плохо вы живёте, братцы! Да какие мы им, змеям, братцы?! Кто им позволял смотреть на нас, как на отсталых каких?! А эти гады еду пробуют, и такие: «Что-то не вкусно! Вот идите с нами — научим вкусно делать! У Фангли такие травы растут! Такие плоды! В мясо добавишь — наслаждение!» Да пошли бы вы со своим наслаждением! Мы сами разберёмся! Сами! Не тупые!

— Видишь, какие свободолюбивые? — улыбнулся Огонёк, доставая из мешочка на поясе фигурку, похожую на наконечник стрелы. — В этом и наша заслуга есть. Такой вольный народ никогда к врагу не перебежит — гордость не позволит рабами стать.

— Вы бы ушли на запад? — спросил Мараха и его людей уроженец Оссирианда.

В пещере повисла тишина, лишь костёр потрескивал то громче, то тише.

— Я не трус, — решил пояснить Синда, — и не предлагаю бегство. За время, проведённое с вами, я понял важную вещь: здесь слишком большие территории, которые практически не заселены. Фангли растянул свои владения на огромные расстояния, и не загнал себя за горные цепи. Нам не удастся взять его в кольцо осады. Однако это не значит, что нет надежды на победу. Вам известно, что сила Фангли заимствована у Моргота, которого как раз загнали в его крепость и не выпускают оттуда жители Белерианда, что за горами и лесами на западе. Там идут главные бои, и если победа будет одержана, Фангли тоже сдастся.

— Это правда, — согласился Марэль, на всякий случай готовясь к драке.

— Я не уйду со своей земли, — подал голос сын шамана. — Я сам лично называл тех, кто покидал родину, предателями, и не имею морального права теперь поступать, как они. Однако других осуждать не стану, поскольку отчасти согласен, что ты прав, чужак.

— Здесь тоже нужны воины, — начал пояснять оссириандец, — поэтому останутся мои соратники, и я не хочу увести на запад многих. Однако, Марах, тебе, храброму мужу, я предлагаю вступить в ряды великой армии Белерианда и всей Арды.

Человек поднялся, прошёл вдоль своих соратников, посмотрел на каждого. Совсем юный боец, ещё безбородый, очень похожий на вождя, согласно кивнул.

— Вся Арда — наша родина, — гораздо серьёзнее и чётче, чем прежде, произнёс Марах, — и мы будем воевать с её главным врагом. Неважно, где именно каждый из нас покинул чрево матери. Арда наша! Вся. И мы прогоним из неё гада, засевшего за горами! На запад, братья!

Люди радостно закричали, эльфы изумлённо переглянулись.

— Ты это задумал, ты и выполняй, — сказал соратнику из Оссирианда Марэль. — А мы останемся и продолжим то, зачем прибыли.

— Надежда найти пропавшие отряды ещё есть, — согласился сын шамана. — Главное — не отчаяться.

Похожий на наконечник стрелы камень упал в огонь, язык пламени вытянулся, изогнулся и стал длинной извилистой дорогой, сначала яркой, но постепенно угасавшей и превращавшейся в чёрный дрожащий дым, достигавший потолка пещеры.

— Вы добьётесь желаемого, — сказал Огонёк, — ценой непомерной, но добьётесь. Идите. А мы сделаем для общего дела всё, что сможем. Клянусь вам, воины Белерианда.

Марэль с улыбкой кивнул воодушевившимся людям Мараха и задумавшимся Авари, перевёл взгляд на огонь, надеясь увидеть ответ на не дававший покоя вопрос. Языки пламени уходили от пояснений, показывая только сами себя, не желая делиться знаниями, или чарам шамана мешало более сильное колдовство. Пока эльф пытался разгадать образы в костре, люди подхватились и, наскоро съев свою часть дичи, начали сборы, а двое ушли проверить, нет ли рядом засады. Синда стал объяснять Мараху особенности предстоящего пути, громко повторяя для Авари, что ни в коем случае не лишает их союзников и действует исключительно на благо всей Арды. Вдруг костёр уменьшился до крошечных язычков, заметавшихся на углях, и в пещеру вбежали разведчики.

— Лес горит! — крикнули растрёпанные грязные мужчины. — Огонь пока далеко, но быстро приближается! Там ураган! Небо горит! Облака ожили! Спасайтесь!

— Надо всех предупредить! — в один голос крикнули сын шамана, Марэль и Марах, зная, что поблизости есть ещё четыре пещеры для разведчиков, а также скрытые в чаще за пересохщими топями селения. После долгой жары лес вспыхнет моментально, а если ещё и ветер…

Подхватив оружие и лишь самое необходимое, воины бросились прочь из подземелья.

Взглядам вышедших на поверхность эльфов и людей открылась чудовищная картина полыхающих вдали деревьев, ураганный ветер едва не сбил с ног, а над охваченными огнём кронами танцевали пламенные смерчи. Пожар стремительно распространялся, и воины поняли: времени для спасения собратьев уже нет. Остановив рванувших было в обречённую на гибель чащу товарищей, воины, с трудом сдерживая слёзы, бросились бежать в сторону пересыхающей реки, чтобы перебраться на отравленный пустынный берег и попытаться успеть достигнуть, возможно, свободной, не пропитанной ядом земли, пока не закончились припасы.

Там можно будет набрать впрок еды и вернуться, чтобы на пепелище попробовать помочь тем, кому повезёт выжить.