Свет проклятых звёзд

Со мной он в ссоре, а с тенью моей дружит

Лекарств на двоих не хватало. На одного тоже, но, если не делиться, появится шанс продержаться дольше, дождаться спасения — смерти безумного старика.

Непозволительные мысли! Лекарь обязан делать всё для исцеления больного, но стоит ли платить свой долг жизнью, если на выздоровление пациента нет шансов?

Кабор не помнил, спал или нет, когда заснул Халдан. Скорее всего да, а потом лекаря разбудили голоса с улицы: кто-то пытался требовать его к больному кормильцу, но охрана вождя оставалась непреклонной. Вроде бы, прогоняли несчастных не те же люди, что до этого не выпустили знахаря за лекарствами, поэтому в сердце Кабора затеплилась надежда. К тому же, если попробовать выйти к просящим, людям вождя будет сложнее стоять на своём. Главное, чтобы не проснулся Халдан.

Горло болело всё сильнее, жар и слабость мешали бороться за свободу заметнее, нежели раньше. Знахарь принял последние капли снадобий и прислушался: разговоры на улице не стихали, значит, надо пробовать выйти. Умирать по прихоти безумного старика совсем не хотелось. Пытаясь хоть немного вернуть силы, не имея необходимых лекарств, Кабор вспомнил оставленных на произвол судьбы больных, своих детей и старых родителей, подумал, что хочет снова быть с женой. Да, в браке не всё гладко, случалось разное, но Глорэдэль даже после стольких лет была дорога знахарю, расставание с ней казалось катастрофой, и дело вовсе не в том, кто её отец.

Слабость и жар не отступали, но всё-таки желание снова увидеть родных заставило подняться со стула и пойти к выходу, несмотря на мерцающую темноту перед глазами и ощущение, будто из-под ног пропадает опора.

— Ты куда эт? — сразу же спросила охрана, больше не обращая внимания на просящих помощи людей.

— Мне нечем лечить вашего вождя, — спокойно пояснил Кабор, — я должен взять то, из чего приготовлю лекарства. К тому же, вождю нужен покой, значит, я обязан помочь и другим, чтобы они не приходили сюда.

— Отпустите его! — послышались выкрики. Одни люди молили, другие угрожали.

В следующий миг Кабор оказался в шалаше на полу. Он не понял, кто и как его туда швырнул, лишь запоздало ощутил боль в спине и полное отсутствие сил встать. На улице раздались удары и крики — охрана решила обеспечить покой Халдана по-своему.

— Что тебе надо? — над знахарем возник невысокий, но очень мускулистый халадин в символически прикрывающей срам тряпочке на бёдрах. Нагнувшись к лекарю, адан поднял его, усадил за стол. — Пиши там, рисуй, не знаю. Я схожу.

— Ты чего тут шумишь?! — вдруг завопил на верного стража, кашляя и сипя, Халдан. — Я тебя не звал!

— Прости, вождь! — начал кланяться охранник. — Прост твой этот, — он указал ладонью на Кабора, — ну, колдун этот сбежать пытался.

— Что-о-о?! — взвыл старик. — Это его разум Они смутили! Это Они! Гони их немедленно! А беглецу — по башке дай, чтоб прояснилось.

От удара по затылку Кабору легче не стало совершенно, однако желание бороться за свободу возросло значительно.

— Я всегда лютым был! — начал кому-то угрожать Халдан, пытаясь размахивать руками, но получалось плохо, словно у сильно пьяного. — Волк меняет шерсть! — постучал он себя по седой, наполовину лысой голове. — Но не характер!

— Я не пытался бежать, — стал объяснять знахарь, — мне нужны лекарства для тебя. То, что было, закончилось.

— Они сожрали! — констатировал Халдан. — Я знал, что они меня в могилу свести хотят! Почему позволили?! — заорал он в сторону выхода. — А ну, новое лекарство принесли!

— Но твои люди не знают, что нужно! — всплеснул руками Кабор.

— Разберутся, — заверил вождь. — От этих защитили, значит, и от тебя смогут. Расскажи-ка мне пока, откуда ты эту дрянь притащил.

— Я?! — знахарь содрогнулся.

— А кто ж? Ты, конечно. Такие, как ты, с кем поздороваются, у того осёл подыхает! Кому ты будешь нужен, если никто болеть не будет? Рассказывай, давай. Он тоже послушает, главарь их. Он со мной-то в ссоре, а с тенью моей дружит! Он ждёт, рассказывай.

Положив голову на руки и стараясь не заснуть, Кабор быстро написал, что нужно для лечения, хоть и понимал — прочитать это вряд ли сможет кто-то из местных. Думать о том, как и где охранники вождя станут искать травы и остальное, сил не осталось, равнодушие к судьбе снова начало брать верх.

— Чего молчишь?! Рассказывай!

Знахарь вздохнул, стал через силу вспоминать рассказы старших товарищей из Барад Эйтель. Говорили, хворь пришла из-за Железных Гор вместе с одним из попавших в засаду отрядов.

«Они тогда кузницу нашли», — с этих слов обычно начиналась та неприятная история.

***

Под утро ударил страшный мороз. Смену дня и ночи в землях Моргота не всегда удавалось легко распознать, разведчики делали выводы по незначительно посветлевшему небу, и в этот раз заря принесла сигнал к началу вылазки. В подземных кузницах работа не зависела от погоды наверху, однако в сильные холода орки обычно не возили добытый в шахтах металл по «верхним дорогам», что давало шанс разведчикам пройти незамеченными.

Задача стояла простая: устроить пожар и сбежать. Такое делали уже не раз, поэтому проблем не предвиделось. Взяв всё необходимое и наскоро повторив, что говорить оркам при встрече, воины из Дор-Ломина стали спускаться по крайне неудобному, скользкому подобию лестницы.

— Да я двадцать привёз! — донеслась снизу ругань, и марахлинги остановились, осторожно присматриваясь и прислушиваясь. — Да Владыкой Алкаром клянусь! Двадцать!

— Ну и где? — устало-равнодушно спросил кто-то.

— Да я-то откуда, долбаная твоя дыра, знаю?! Хотя… Ну-к, иди сюда!

Разведчики осторожно выглянули из-за поворота лестницы.

— Щас я тя поимею, эльфья жопа! — угрожал толстый орк юному сородичу. — Куда сунул?!

— Чё? Чё? — только и повторял тот.

— Камушки мои долбаные! Сраные камушки! Где?!

Начав шарить у помощника в одежде, толстый орк поглядывал на охранника кузницы, но тот оставался равнодушным — наблюдал подобное часто, интерес пропал давно.

— Да в другом узле! Точно! — юнец попытался вырваться, указывая на кучу набитых мешочков в одном большом. — Ну попутали, положили не туда!

— Я проверю, долбаный стручок!

Охранник показательно вздохнул, начал притопывать ногой.

— Да я быстро щас проверю, я ж знаю, чо тут де!

Толстый орк нагнулся к сложенным ценностям, бормоча: «Тут должно быть сто и тут тоже, а тут, жопа эльфья, полста…» Заметив, что внимание сосредоточилось на счёте, юнец вдруг сорвался с места, бросился вверх по лестнице и с размаха врезался в одного из разведчиков. Адан, понимая, что должен изображать местного, схватил мальца за грудки и швырнул обратно. Тот снова попытался бежать, но на шум собрались работники кузницы, догадавшиеся, что сейчас состоится нечто интересное, поэтому спастись воришке не позволили, а начали помогать хозяину искать краденное — принялись рвать на юном орке одежду в клочья. Особенно старались его ровесники-подмастерья. Когда одежды не осталось, блеснула сталь.

Дор-ломинские разведчики разделились: двое остались наблюдать за расправой, изображая искреннее веселье, остальные четверо поспешили выполнить задуманное.

Ножи в руках орочьего молодняка сначала просто покрутились в воздухе, а потом один из подмастерьев с жутким хохотом вонзил лезвие в живот воришки и резко дёрнул вверх. Кровь брызнула во все стороны, раздались страшные крики. Схватившись за выпадающие из раны кишки, юнец упал на колени.

— Забирай свои камни, господин, — очень вежливо сказал убийца всё ещё возившемуся с мешочками толстяку. — Сожрал он их, отвечаю.

Чтобы доказать свою правоту, подмастерье повалил ещё живого собрата и начал резать его внутренности. Один камень нашёлся быстро, но потом внимание всех привлекло совсем иное: в кишках орка оказалось что-то живое. Сначала подумалось, будто это просто полоска ткани, но лента вдруг зашевелилась, и молодняк бросился смотреть. Кто-то схватил странную тварь и принялся тянуть. Кроваво-вонючее месиво, из которого тащили бесконечное скользкое нечто, было настолько отвратительным, что марахлинги, немало повидавшие, ощутили дурноту. Зато оркам было весело. Двое хоть и проблевались прямо рядом с умирающим собратом, но потом продолжили ржать над происходящим и содержимым своих желудков, изображая, как смачно его исторгали.

— Гы! — хмыкнул охранник в сторону твари из кишков. — Какая длинная долбанина!

— Каменьки мои где, имел я вас! — завопил толстяк, опомнившись. — Восемь штук! А, вот один. Значит, семь! Где?!

— В зад ему слазь, — спокойно предложил кто-то из старших. — Кста, — он вдруг уставился на дор-ломинских разведчиков. — Я вас где-т видал. Вы не здешненские. Чо надо?

Юные орки, вытащившие из кишков уже не шевелившегося сородича похожую на ленту тварь, начали тянуть её, пытаясь разорвать. Существо выскальзывало из рук, шлёпалось на пол, извивалось, и тем ещё больше веселило юнцов.

— Зырь, какая у него башка!

— Я б туда сунул!

— Суй! Мы посмотрим!

Марахлинги откашлялись.

— Мы проверить, — сказал один из них, стараясь отвлечься от вони. — Грят, не досчитались железяк. С юга прут всякие, а железяк не хватило.

— Это ваши прут, — авторитетно заявил охранник. — У нас всё чётко, в зад вас и в перёд.

— Чем докажешь?

— А ты чем докажешь, что не шпиён? — начал напирать кузнец, первым почуявший неладное. — С юга у него прут! А сам с севера будто!

— С чего эт я должен быть с севера? — на местный манер заспорил разведчик. — Сам-то ты с севера шо-ль?

— А я чо?

— Тих! — охранник принюхался. — Печи проверьте, братва. А вы, — он указал на трёх сородичей, видимо, тоже стороживших кузницу, — проводите этих двоих к Желтохрену. Он знает, кто счас где вражин долбит, сразу разберётся.

Марахлинги переглянулись. Пока сопровождающих намечалось трое, люди не сомневались — отойдут подальше и убьют врагов, но внезапно к ним присоединились ещё пятеро. Пришлось готовиться врать дальше.

Мороз усиливался, дышать стало совсем тяжело. В дороге орки ругались, шептались о чём-то, пили, сморкались в рукава и всё неувереннее двигались вперёд.

— Да провались всё к эльфододрану! — рявкнул в конце концов, судя по всему, главный. — Переждём холодрыгу у Гро. Он тож бывал там, у него спросим.

Марахлинги снова переглянулись. Прозвище Желтохрен говорило о том, что его носитель — человек или получеловек, светловолосый, значит, с восточного фронта. Как правило, эти ребята признают только плату за любое дело, поэтому подкупить их не составляет труда, а вот Гро… Этим алкаримом может быть кто угодно.

От мороза слезились глаза, поэтому внезапно ощутившаяся вонь стала первым признаком приблизившегося жилья того самого умника, на которого рассчитывали охранники кузницы. Похоже, кто-то жёг трупы.

Присмотревшись, дор-ломинские разведчики увидели огромный покосившийся дом из глины и камней, с высоким кривым частоколом, около которого не слишком тепло одетый ребёнок грелся рядом с тлеющей горой тел.

— Эт чё?! — взвыл главный охранник. — Где Гро?!

Орчонок не ответил, только кивнул в костёр.

— Какого дроча?! Эт чё?! — стражи занервничали, принялись орать друг на друга и на дитя, но ребёнок не слишком боялся — жмурился, не более.

— Сдохли, — пояснил юнец. — Все. Только я и сестра живы. Ну и этот тоже.

Делая вид, будто заодно с орками, а на самом деле ища пути побега, марахлинги пошли вокруг дома и обнаружили слегка припорошенные снегом замёрзшие трупы, лежавшие на заднем дворе, похоже, не один год. По всему выходило, что яд мертвецов во время недавней оттепели попал в колодец, или ещё как-то оказался в воде, которую тут пили. Возможно, иное произошло, только одно стало ясно: Гро был человеком, поэтому его семья погибла от какой-то хвори, не обязательно связанной с трупами, но очень вероятно, что из-за них.

— Насрать! — заявил главный из охраны. — Переждём мороз здесь. Я околел, долбаный эльфододран! Сестра у тебя жива, гришь? А, малец?

***

— Разведчикам удалось договориться с орками и уйти, — с трудом сглатывая, произнёс Кабор, — а тем, что подожгли кузницу, удалось сбежать. Они встретились в условленном месте, радовались удаче, но недолго. Вскоре все они заболели. Хвори такой никто ранее не видел, что делать, они не знали. Ну и решили тогда просто чистить да прижигать друг другу горло, как при обычной болезни. Некоторым помогло. Похоронили они товарищей, здоровыми вернулись, но через время в крепости начали болеть уже другие атани. И в осадном лагере. И в Дор-Ломине. Проклятый Моргот!

— Всё-то у вас Моргот этот виноват! — захрипел Халдан. — Но я-то зна-аю! Это не он! Это вот он! Главарь этих. Расскажи ему лучше сказку. Знаешь, ту, где лягушонок королём стал? Дочка короля его подобрала в грязи, отмыла, полюбила, он и свёл её папаню в могилу, а сам на трон сел.

— Не знаю такой, — вздохнул Кабор, удивляясь, откуда у старика столько сил, учитывая его состояние.

— А какую знаешь?

— Про лягушку-принцессу.

— Чево-о? — Халдан рассмеялся, хрипя и кашляя. — Да какой нормальный мужик хуже себя девку возьмёт? Да никогда! Зачем нам в грязи возиться, а? Нормальный мужик лягушку если и возьмёт, то через дырочку сзади надует, погогочет да выбросит.

— Твоя правда, — знахарь понадеялся, что его оставят в покое.

— Ладно, рассказывай, — похоже, всё-таки устал вождь. — А то скучно ждать лекарства.

Кабор сел ровно. В голове шумело, мысли путались. Не уверенный, что правильно вспомнил песню, знахарь начал тихо проговаривать слова, морщась, когда приходилось сглатывать. В конце концов, за сказками да балладами время действительно пройдёт скорее.

— Мерил лиги последние тенью крыла,

Убегал от любви. Боялся чего?

А она ждала, она всё звала

Его, его, его

За стеной соседнего дома,

За опушкой дальнего леса

За мечтой, за болью знакомой

То ли лягушка, то ли принцесса.

«Забери меня у драконьих лап!

Забери у вороньих когтей!

У волков голодных, у злых собак!

Скорей, скорей, скорей!

У людей недобрых, что оркам родня,

И у добрых, что от слабости врут,

В рощ прохладу от жаркого дня.

Я тут, я тут, я тут —

За стеной соседнего дома,

За опушкой дальнего леса,

За мечтой, за болью знакомой

То ли лягушка, то ли принцесса.

Квакать стану у тебя на ладони

И в объятьях твоих нежных биться.

Ожидая в далёком затоне,

На войну провожая молиться.

Буду плакать, кричать и смеяться,

Узнавать за дверьми твою поступь,

А коль не судьба мне дождаться,

То погаснут в небе последние звёзды».

Отвернулся, пошёл, глаза опустил,

Через площадь да сквозь чащу бежал,

То ли в небо птицею отпустил,

То ли под ногой растоптал

За стеной соседнего дома,

За опушкой дальнего леса,

За мечтой, за болью знакомой,

То ли лягушку, то ли принцессу.

— Правильно! Так её! — сквозь сон пробубнил Халдан. — Мужик!

На какое-то время повисла тишина, и Кабор провалился в тяжёлый чуткий сон, но вскоре с улицы донеслись новые голоса, громче прежних, и некоторые из них показались знакомыми.

Примечание к части Песня «Лягушка принцесса» гр. «Коридор»