Свет проклятых звёзд

Страстное желание верить

Верить хотелось слишком сильно.

Кошмары прошлого накатывали волнами памяти о боли, но каждый раз разбивались о нежные прикосновения рук женщины, без которой невозможно было бы искренне улыбаться жизни.

Разговор о будущем и о наследии больше не звучал, однако мысль не отпускала.

Почему нет? Что мешает? Отсутствие веры в правильность собственной стратегии войны? Сомнение в реальности победы? Но если счастливый финал невозможен, для чего жертвы? Неужели тот, в кого верят тысячи, не верит сам в себя?

Вспомнив Нарнис новорожденной крохой, Маэдрос крепче обнял Туивьель, молча играющую с его волосами. Горячее податливое тело эльфийки напряглось и чуть изогнулось, прижимаясь к бедру животом.

Дочерям не мешает слава отцов, какая бы она ни была… Так ли это? Возможно. Однако для сыновей история рода многократно важнее. Лучи славы или клеймо позора — вот главное наследие для нового мужчины в семье.

Так неужели герой, которого считают великим, может допустить, что его имя станет сродни оскорблению? Столь сильно неверие в собственные возможности? Но ведь тысячи верят и следуют на смертный бой! Какие могут быть сомнения?

Тёплая ладонь медленно поползла по груди, заставляя сердце ускорять ритм, мягкие губы коснулись чуть выше рубца на боку. Потом — ниже.

Желание думать растаяло льдинкой, упавшей в разгорающийся костёр, осталась лишь отчаянная надежда на лучшее. Как можно не верить в себя после всего?!

Новое прикосновение губ заставило дыхание сбиться, ласковые руки скользнули за спину, спустились ниже поясницы, медленно сжимая пальцы.

Зная, что это последняя ночь в Химринге перед отъездом в осадный лагерь неизвестно на сколько дней, месяцев или лет, Маэдрос, как никогда, хотел знать, что всё не напрасно. Нельзя, невозможно, непозволительно сомневаться!

Желание верить пересилило всё. И, отвечая на ласки избранницы, лорд Химринга подумал, что снова не устоял перед чарами, заставляющими сердце биться быстрее и быстрее, поэтому Туивьель получит всё, что пожелает.