Свет проклятых звёзд

Песня для Младших Детей

— Ух-ух-ух! — пыхтел мощный коренастый мужчина, слишком долго ёрзая на матери своих многочисленных детей, тщетно стараясь сделать ещё одного. — Ух! Ух! О-о-о… Фу-ух.

Собранный из веток шалаш на лето оставили без утеплённой крыши, сменив её на несколько слоёв лапника, слышимость с улицы стала лучше, поэтому ребёнок, рыдавший по соседству, мешал сосредоточиться на самом важном деле в жизни. Это в молодости ничто не могло отвлечь от любимого занятия, а сейчас…

— Ух! Ух! Ух-ух-ух! — продолжил пыхтеть мужчина, а жена подбодряла его стонами, умело изображая удовольствие.

Кто-то прикрикнул на ребёнка, тот зарыдал громче, присоединились всхлипы малыша постарше.

— Да я вас! — воскликнул так и не сделавший очередного наследника дикарь, слезая с женщины и прикрывая мощной ладонью без одного пальца обвисшую мужскую силу. — Да вы у меня!

И вдруг заиграла музыка. Непривычно громко и проникновенно.

Сначала струны звучали по очереди, без какой-либо мелодии — кто-то будто пробовал инструмент, но даже такие бессистемные касания создавали тему, в которой слышались весенняя капель, начинающийся после долгой засухи дождь или слёзы умиления старухи, взявшей на руки новорожденного внучка. А потом зародилась мелодия, прекраснее которой дикари никогда не слышали. Младенец перестал плакать, зато слёзы выступили на глазах взрослых. Люди начали осторожно выглядывать из укрытий и, поражённые красотой и светом неожиданного гостя, в страхе и восторге хватались за сердце.

Сияющий незнакомец с волосами цвета солнечных лучей огляделся, и его небесные глаза, будто звёзды, озарили души смотревших на него дикарей. Прекрасное лицо неведомого дива украсила улыбка, и к волшебной музыке добавилась песня.

У племени не существовало слов для выражения столь сильного восхищения, большинство онемело от потрясения. Люди не высказали догадки, однако многие подумали об одном: сияющие волосы цвета солнца наводили на однозначный вывод — само светило спустилось с небес, чтобы развеять слепящую близорукие глаза тьму ночи.

Не понимая слов песни, взрослые уверились, что Солнце поёт о том, как прекрасен его небесный дом, ныне покинутый, о том, как сердце тоскует по оставленным благословенным чертогам, но ради того, чтобы осветить путь недостойным и слабым, стоит терпеть невзгоды, ведь жизнь любого существа на земле полна боли и скорби, и Солнце решило разделить людскую печаль, чтобы облегчить её. Это великая жертва, требующая вечной благодарности! Непомерной и непосильной.

И только дети, не знавшие пока и своего родного простейшего языка, поэтому полагавшиеся только на интуицию, не научившиеся выдавать желаемое за действительное, уловили иные нотки в дивной песне, и заулыбались.

С трудом сохраняя серьёзное лицо, Финдарато украдкой посматривал на затаившихся среди ветвей верных, понимавших его язык, и наслаждался произведённым эффектом.

— Ох, козлятушки, вы ребятушки,

Остаётеся вы без матушки, — пел сказку нарготрондский король, подражая своему деду, — в огород иду за капустою,

Может волк прийти — сердцем чувствую!

Надо сидеть — слышите вы? —

Тише воды, ниже травы!

Надо сидеть — слышите вы? —

Тише воды, ниже травы!

Восхищённые дикари высовывались из укрытий всё смелее, и только спящие охранники поляны продолжали самозабвенно храпеть.

— Вы на семь замков запирайтеся! — с наставительной и очень серьёзной интонацией продолжал петь Финдарато. — Лишь на голос мой откликайтеся.

Ох, боюсь я за вас, ребятушки!

Ох, не вышли бы обознатушки!

Из-за ближайшего дерева послышался смешок, однако слишком тихий, чтобы быть услышанным людьми, которые были абсолютно уверены в глубокомысленности нравоучений сияющего гостя-Солнца. Конечно, он пел о непреложных истинах, которые только начинавшим жить Детям Эру ещё предстояло познать, принося великие жертвы и терпя невзгоды.

— Не волнуйся, мамочка:

Будет всё в порядке!

Знаем мы из сказочки —

Волк ужасно гадкий!

С удивлением заметив, что можно привыкнуть и к запахам, которые в большинстве оказались вовсе не отвратительными, а даже весьма притягательными вопреки первому нелестному впечатлению, а тошнотворные, похоже, служили предупреждением, что от воняющего тела лучше держаться подальше, и к звуку примитивных струн, Финдарато представил, в каком ужасе были бы его родители и жена, увидев, чем он занят. Реакцию остальных родичей будет шанс лицезреть самолично.

— Семеро, семеро, семеро козлят

Весело, весело, весело шумят! — подмигнув на удивление смелому ребёнку, который медленно подходил ближе и тянул ручонки, чтобы потрогать ткань плаща, нарготрондский король сдержал смех. — Весело Всезнайке,

Весело Болтушке,

Весело Топтушке,

Весело Бодайке,

Весело Мазилке,

Весело Дразнилке

И другой Дразнилке.

Ну, давайте, братцы,

Прыгать и бодаться!

Верные засмеялись громче.

Подумав, что поступает некрасиво, шутя над теми, кто отсутствует, или не может достойно ответить, Финдарато решил больше так не делать, однако желание реализовать вдохновение до конца убедило — издёвка не станет добрее, если окажется короче или длиннее, к тому же, раз дикари слушают, и им явно нравится, нет никакой разницы, о чём песня, коли приносит радость. А остальные… Сами те ещё шутники.

Значительно понизив голос и сделав его немного хриплым, Инголдо изобразил злого голодного волка, прикинувшегося козой, однако постарался никого из племени не напугать, а своих — не уморить от смеха:

— Отворите поскорей мамаше дверь!

Я устала, я голодная как зверь!

Пабуду-ба, пабуду-ба, паба-ба!

Взлетев на высокие ноты для партии козлёнка, Финдарато мысленно вздохнул о слишком малом диапазоне недоинструмента:

— Твой голос на мамин совсем не похож!

Ты голосом толстым фальшиво поёшь!

— Вас кормила я, поила молоком,

А теперь мой голос даже не знаком?!

Пабуду-ба, пабуду-ба, паба-ба.

— Твой голос на мамин совсем не похож —

Ты голосом толстым фальшиво поёшь!

Дикари ахнули, услышав в пении достойный легендарного эпоса бой песенных Тем Добра и Зла, Света и Тьмы, Жизни и Смерти. Две Музыки, рождённые одним Творцом, но оказавшиеся по разные стороны черты, сошлись в поединке, где победитель мог быть только один.

Финдарато всей кожей ощутил желание слушателей — всем им, пережившим слишком много невзгод, не знавшим, что может не быть горя, хотелось счастливого конца там, где финал был неизбежно трагичным. Эльфийский владыка чётко осознал — он не может обмануть ожидания, поэтому будет единственным, кто знает страшную правду о конце сказки.

— У порога, видно, буду помирать! — тише и мрачнее запел Инголдо. — Не пускаете домой родную мать!

Отворяйте, не валяйте дурака!

Я козлиха, но охрипшая слегка!

— Твой голос на мамин совсем не похож!

Ты голосом толстым фальшиво поёшь!

Произнеся последние строчки победно, Финдарато выдал подобие трели, насколько позволяли струны, и доброжелательно посмотрел на дикарей, чуть приподняв инструмент, надеясь, что жест будет понят верно, и хозяин сего творения покажет себя. Сделал такое — научится мастерить лучше, ведь теперь есть, кому помочь мудрым советом.

Примечание к части Полагаю, все знают, что это за сказка, но если вдруг не в курсе, знайте - это "Волк и семеро козлят на новый лад".