Советская поэзия. Том второй

Человеческое сердце

Словно горная вершина,

На которую восходят

И веселье и печаль.

В недра пламенной вершины

Не природа ли вложила

С мягким воском по соседству

Неподатливую сталь?

Человеческое сердце

Словно горная вершина.

И легко с вершины этой

Заглянуть в любую даль.

Тот, чье сердце, как вершина,

Кто не мальчик, а мужчина,

Пусть поделится весельем,

Отзовется на печаль!

Произносили тосты в горском доме

За то, чтоб слава предков не старела,

А долголетье сделалось уделом

И близких и далеких кунаков.

И за возлюбленных сдвигали чарки,

И за детей, что нас должны продолжить,

И чокались за будущие встречи,

А я молился тайно за столом:

«Бог милосердный, если в самом деле

Ты внемлешь только искренним молитвам

И если в самом деле было счастье

Тобой между людьми разделено,

Возьми мне предназначенную долю

Благополучья,

радости,

удачи

И передай той женщине, которой

Желаю счастья больше, чем себе.

Она меня любовью возвышала,

И грешницей прослыть не побоялась,

И шла, словно босая по колючкам,

По тем шипам, что клеветой зовутся.

А я неблагодарным был и часто

Печалил эту женщину.

О боже,

Ты ангелу, которого я мучил,

Всю долю счастья моего отдай.

Она щедра, отзывчива, душевна

И доброты не пожалеет людям.

Ты ангелу, которого я мучил,

Всю долю счастья моего отдай».

…Так я молился,

но моей молитве

Всевышний внять не захотел, как видно.

Я с той поры не обращался к богу,

Но пил за эту женщину не раз.