Советская поэзия. Том второй

Опять над нами радуги дуга

соединила мира берега,

и я гляжу на радугу влюбленно:

мне кажется, что этот яркий мост

соединил все страны небосклона,

встав над безмерным миром в полный рост.

И сердце мне неслышно шепчет: «Что ж,

когда бы был ты на нее похож,

на радугу сверкающую эту,

с любовью жадной, вешней чистоты,

в свои объятья заключил бы ты

весь край родимый, всю Страну Советов!»

Какие маленькие

горы эти издали!

На них

нам крохотными кажутся сады.

А люди — точками.

Мы совершенно искренне

вдали не чувствуем

их страшной высоты.

Вот вроде руку протяну —

и их достану!

Но стоит руку протянуть,

и — пустота!

И ты, к недоуменью и досаде,

поймешь, что ты не понял ни черта.

И ты поймешь

и с трепетом и робостью

душою всей растерянной своей,

что издали не видел ты

их пропасти,

обрывы их,

кустарники

и змей.

Какие маленькие

горы эти издали!

Но он обманчив —

внешний вид земли!

Нет, тот грешит,

ей-богу,

против истины,

кто близким то считает,

что вдали…

Легли меж нами длинные дороги.

Пусть ливни лета и снега зимы,

разливы рек и горные отроги,

я знаю, верю — будем вместе мы.

Когда тревоги будят до рассвета,

я вспомню о тебе — и мне светло,

мне кажется, тропинки всей планеты

ведут в твое далекое село.

Там зной, а здесь — метели

и сугробы и неба от земли не отличить.

От сердца к сердцу пролегают тропы,

и расстояньем нас не разлучить!

Далеко

мой дом и река.

И откуда-то издалека

вереницей плывут облака.

Вы куда,

облака, облака?

Вы плывите

к зеленым эйлагам^{191} родным,

вы прижмитесь

к горам любимым моим,

поцелуйте вы их за меня,

облака,

передайте сыновний привет,

облака…

Пусть не знаю я вашего языка,

моя грусть,

словно вы,

чиста, велика.

Так спешите скорее туда, облака!

Облака…

Облака…

Облака…

Не знаю, был я прав или неправ,

когда в смятенье думал каждый день

я, что, главного еще не написав,

последнее пишу стихотворенье.

Порой не спал я ночи напролет,

стараясь в строки превратить волненье…

Поэт обычно пишет, чем живет,

и тем живет, что пишет в те мгновенья.

Кончалась ночь, и с наступленьем дня

не мог я вновь осилить убежденья,

что никогда не осенит меня

то счастье, что зовется — вдохновенье!

Наверно, так сады во все года

в своем плодоношении осеннем

боятся, что, быть может, никогда

не пережить им вновь поры цветенья.

Но снова ночью я не засыпал,

и вновь не мог сдержать сердцебиенья,

и вновь стихи последние писал,

как первое свое стихотворенье.

Поэзия — вселенная моя.

Я знаю: у тебя свои орбиты,

свои обетованные края

и звезды, что доселе не открыты.

Есть у тебя пространства и слои,

туманности и яркие светила,

искусственные спутники свои

и зрелые естественные силы.

Одни созвездья блещут в полный рост,

Другие слабо светятся в тумане,

и множество давно погасших звезд

еще осколки мечут в мирозданье.

Я не мечтал о славе на века,

мечтал, чтоб на орбиту вышло слово,

хоть песня — хоть одна моя строка —

творенье притяжения земного.

Но сколько погибало строк моих,

исполненных значения и веры,

как часто в пепел превращался стих,

сгорая в слое плотной атмосферы…

Поэзия, прими в свой мир бескрайний,

согрей меня сиянием своим…

Нам небо трудно открывает тайны,

твой мир еще труднее постижим.

Но этот мир от века обитаем,

и я хочу быть каплей света в нем…

По звездной книге мы стихи читаем,

в земных стихах о звездах узнаем.

И пусть живет под светом всех созвездий,

на всех межзвездных и земных путях

поэзия вселенной — в наших песнях,

вселенная поэзии — в сердцах!

Если вершиной ты станешь,

Облаком стану я.

Грустишь ли сейчас,

Мечтаешь,

Я — тишина твоя.

Станешь цветущим полем —

Дождиком

Я прольюсь.

Станешь бескрайним морем —

В берег

Я превращусь.

Я всюду с тобою вместе.

Жилище наше — земля.

Если ты станешь песней,

Слова в этой песне — я!

И если время, бушуя,

Сотрет наших дней следы…

Как солнце, тебя разбужу я, —

Как утро, проснешься ты.

Ты сказала: когда пойдешь

По земле,

Вспоминай меня.

Шел в горах я

И в темном поле…

И в пути моем не было дня,

Чтоб забыл хоть на миг я тебя…

Ну, а если забыл бы — вспомнил.

Весною

С любовью встречаются люди…

Но поезд таинственный

Тысячи лет

Все мчится,

Все мчится

От «любит» к «не любит»,

От станции «да»

И до станции «нет».