Советская поэзия. Том второй

У самых волн мы пировали,

Мы югом руки обожгли,

И на холодном перевале

Мы к небу близко подошли,

Где вровень с солнцем, с небом рядом

Белело зданье и кругом

Крошились камни колоннады;

Травой заполнило пролом,

Как мрамор, облако проплыло,

Стояли боги на пути —

И так, казалось, можно было

До Древней Греции дойти.

Я нынче страшным расстояньем

От мирной жизни отдален,

И вспомнить я не в состоянье

Театра свет, ряды колонн,

И лебединые страданья,

И лебединую беду,

Я только слышу тут рыданья,

И только вижу лебеду,

И вспоминаю об искусстве,

Как о далекой старине,

Как о любви, о первом чувстве.

К ним не вернуться больше мне,

И, снова зубы сжав до хруста,

Иди вперед и в грязь и в ров.

И кажется, что нет искусства,

А есть железо, хлеб и кровь…

Чтоб стать мужчиной, мало им родиться.

Чтоб стать железом, мало быть рудой.

Ты должен переплавиться. Разбиться.

И, как руда, пожертвовать собой.

Какие бури душу захлестнули!

Но ты — солдат, и все сумей принять:

От поцелуя женского до пули,

И научись в бою не отступать.

Готовность к смерти — тоже ведь оружье.

И ты его однажды примени…

Мужчины умирают, если нужно,

И потому живут в веках они.

Есть мужество, доступное немногим, —

Все понимать и обо всем молчать,

И даже в дружбе оставаться строгим,

А если боль — о боли не кричать.

И, как металл, лететь в сражений гущу,

Чтоб в дальность цели, как в мишень,

войти, —

Железу, как известно, не присущи

Лирические отступы в пути.

Вычерчивая линию красиво,

Чтобы над целью вырасти в дыму,

Снаряд в пути не делает извивов

И в гости не заходит ни к кому.

Так ты пойдешь, немедленно и гордо,

Как полководец, сквозь железо лет

И станешь безошибочным и твердым —

Но тут уже кончается поэт.

Мне ночью снились мирные года

И дачи, от которых нет следа,

И крупные июньские цветы,

Которыми в меня кидала ты.

Приснились довоенные друзья,

И, как ребенок, был растроган я.

Так мало ласки выпадает мне,

Что рад я ласкам, встреченным во сне.

И я проснулся, снова полный сил.

И я друзей за сон благодарил.

За ясный взгляд, за поцелуй во сне

Спасибо вам, приснившиеся мне.

Комбату приказали в этот день

Взять высоту и к сопкам пристреляться.

Он может умереть на высоте,

Но раньше должен на нее подняться.

И высота была взята,

И знают уцелевшие солдаты —

У каждого есть в жизни высота,

Которую он должен взять когда-то.

А если по дороге мы умрем,

Своею смертью разрывая доты,

То пусть нас похоронят на высотах,

Которые мы все-таки берем.

Полковник, помните Скалат,

Где «тигр» с обугленною кожей

И танк уральский, в пепле тоже,

Лоб в лоб уткнулись и стоят?

Полковник, помните, по трактам

Тогда и нас водил сквозь смерть

Такой же танковый характер —

Или прорваться, иль сгореть.

Я был убит приснившимся осколком.

Моя невеста плакала вдали.

Она еще не выплакалась толком, —

Уже за ней охотники пришли.

Нет, я тебя, о жизнь, не обвиняю

За то, что ты недолго помнишь нас,

Такой как есть тебя я принимаю

На год, на день, на молодость, на час.

Меня любила девушка. Наверно,

Меня любила девушка. Она

Была, наверно, мне до смерти верной,

А после смерти верность не нужна.

Прости меня, далекая, живая,

Что я тебя, как варвар, ревновал,

Опасности везде подозревая,

Ступить тебе и шагу не давал.

Но в шесть утра горнисты Измаила,

Как ангелы, трубящие в раю,

Солдата вновь подняли из могилы,

И я опять ревную и люблю.

Как будто я за веком следом ездил,

Его дыханье трогало меня,

И спал, и стыл я на его железе,

И обжигался у его огня.

Я с ним узнал и тишину и грозы.

И от него ни душу, ни глаза,

Как от железа руку мне в морозы,

Без крови оторвать уже нельзя.

Я ввергнут в жизнь, в волненья, в страсти,

В огонь, и в воду, и в цветы,

В твои, двадцатый век, ненастья,

В твои заботы и труды,

В клубок твоих противоречий,

В слепящий солнечный клубок,

В твои парады, встречи, речи,

В твой страшный атомный рывок,

В ночную пляску тьмы и света,

И все ж подвластен нам твой бег:

Земля — корабль, а не комета.

Я твой матрос, двадцатый век.

Века считали:

Россия — дали,

Россия — синь,

Россия — сани,

Поля с лесами,

Россия — стынь,

Россия — косность,

Солома в космах,

Россия — сон,

Россия — стон,

Кандальный звон,

Церквей трезвон…

Да, той России

Мы все касались.

От той России

Мы отказались,

От сна и лени,

Пути впотьмах.

Россия — Ленин!

Октябрьский взмах!

Россия — Ленин!

В делах, в умах!

Мы строить стали

Россию стали!

Россию троек —

В Россию строек!

В снега, в морозы —

Лучами брызнь!

Россия — росы!

Россия — розы!

Россия — жизнь!

Народов гордость,

Эпохи зрелость,

Россия — скорость!

Россия — смелость!

Не ООН, не косность,

Не край телег —

Россия — Космос!

Россия — Век!

Я начал бурно жизнь,

как в наступленье.

О, сколько страсти

отдано годам!

Исключено

любое отступленье.

банкротству

не отдам.

Я эту жизнь

не дам на осмеянье —

Ни прожитых

и ни грядущих дней,

И, принимая

с вечностью слиянье,

Я, как с любимой,

распрощаюсь с ней.