Советская поэзия. Том второй

Мрак наполнен горечью пахучей,

Вздохи листьев… Увяданья грусть…

Знаешь что? Наверно, даже лучше,

Если губ твоих я не дождусь.

Может, лучше тропкой одинокой

В спящей роще не бродить вдвоем…

Вечер слишком черный и глубокий, —

Вдруг и ты со мной утонешь в нем.

Каждый знает, что они когда-то

Выплывают из костра заката.

Не считала я одна часов

В ожиданье алых парусов.

Как-то в грустный одинокий вечер

Мачты брига вспыхнули далече.

Парусов алеющий цветок

В море света потонуть не мог.

Плыл ко мне он… Волны зеленели,

Как зеленые колокола звенели,

Только бриг свернул внезапно прочь

И ушел в синеющую ночь.

Паруса погасли. Боль застлала

Зренье мне. И мне понятно стало:

Оттого их поглотила мгла,

Что поверить в них я не смогла.

Родившись однажды в озерном тумане,

Оно еще долго хранит очертанье

Знакомых заливов, родимой излуки.

Но вот его ветер-завистник подхватит,

И облако первый свой облик утратит

В тревоге и боли насильной разлуки.

И рвет его ветер, и гонит, и злится,

И облако в непостоянстве томится

И хочет к себе возвратиться, но тщетно.

И смотрит в озера блуждающий облак.

Напрасно он ищет утраченный облик,

Он к прихотям ветра привык неприметно.

Море, спаси меня, я тону!

Горечь былых поцелуев и ласк

Рот заливает, и волны ее

Плотно смыкаются над головой.

Руки застряли в сетях ожиданья,

Воспоминанья сквозь пальцы струятся

Легким и призрачным, белым песком.

Кто мне соломинку с берега кинет?…

Море, иду к тебе! Чтобы щека,

Если и будет опять солона —

Только от пены горячей твоей!

Если вскричу, — значит, ветер в лицо

Больно ударил меня кулаком!

А затоскую под вечер с тобою —

Лишь оттого, что увижу закат,

Тяжкую смерть одинокого солнца…

Море, спаси меня! Ты одно —

Больше любви, необъятней тоски,

Пламенней ласки. К тебе я бегу,

С криком бросаюсь в зеленые волны —

Море, спаси меня, я тону!

Дай покачаться в твоей колыбели,

Чтобы, как прежде, стал твердой землей

Берег, изъеденный памятью сердца!..

Я горе выкричать могу корявой сливе.

К ее стволу, что в ранах весь, припав.

И ветви склонятся в слезах тяжелых синих.

Пока я выплачусь, замрут, меня обняв.

Могу зарыться с головой в седые травы,

Иль в рожь зеленую, что зреет на ветру,

И маки добрые спасительной отравой

Поделятся, и я забвенье обрету.

Но против взгляда твоего нет слез, нет стона.

Пчеле, что бьется о стекло, — как быть?

А мне как быть? Я улыбаюсь непреклонно,

Ну трудно ли, скажи, тебя любить?

Отлив житейский отступает в пене,

Цепляясь за песок корявыми корнями.

На берегу — остатки отступленья,

Обычный сор, оставленный волнами.

В осколках чешуи и в пряже рыжей пены,

Как солнце в облаках — без блеска и без зноя, —

Кусочек янтаря лежит — один, бесценный.

Кусочек янтаря — сокровище морское.

О детство!.. Ты, смола, застывшая в узоре

Еловых игл… Какими долгими веками

Должно было тебя давить и мучить море,

Чтоб нежность леса превратилась в камень.

Сомкнулся круг. Волнами свет струится:

В песке тоска нетронутости стынет.

И берег ждет того, кто должен появиться.

И ждет янтарь того, кто вновь его подымет.

Знакомый,

Прости меня, когда не подаю руку.

Моя ладонь лежит

На пугливой шее оленя,

Лаская, хочет унять его дрожь,

Ведь оленю в городе страшно.

Не обижайся,

Если обхожу тебя на улице:

Твои ноги могут нечаянно растоптать желтое племя лисичек, —

Грибы ходят за мной,

Как нанизанный на веревочку детский сад.

Не сердись,

Если не слышу твоих слов,

Это голубые колокольчики

Назвонили мне полные уши

Радостями и горестями рощ.

А круглые щеки хлопушки лопнут,

Если она не выболтает

Всех сплетен соснового бора…

Хлопушка в бору — важная особа.

Не смотри на меня удивленно, знакомый,

И еще раз прости —

Я слишком часто забываю,

Что все, кто ходит за мной следом,

Не видны глазам города,

И ты меня вовсе не знаешь,

Знакомый…

Душная слабость, тяжелое тело безвольно.

Вижу сквозь веки отблеск ушедшей грозы.

Гончие Псы, созвездье мое роковое,

Слышите мой молчаливый далекий призыв?

Стиснуло горло, мне сладко бездумье немое.

Сон пересилил, устала я звать и звать.

Гончие Псы, не давайте мне сна и покоя —

Кровь мою будет ленивую скоро земля лакать.

В теплую землю вросла, оторвите скорее!

Вместе наш путь — через ночь — на рассвет.

Веки открыла, гляжу — высота пламенеет,

Гончие Псы, это ваш милосердный и яростный свет.